Нейл Уильямс - История дождя

Рядом с Почтовым не-Отделением находится здание Отца Типпа, обветшалый Приходской Дом, который когда-то принадлежал Гримблу, агенту по недвижимости. Это большое внушительного вида двухэтажное здание. В нем десять пустых комнат с окнами, выходящими на реку, и в нем Отец Типп разжижает боль от ссылки в Клэр, балуя себя намазанными маслом печеньями Мариетта [116] Печенье Мари было создано Лондонской пекарней Peek Freans в 1874 году в ознаменование брака великой княгини Марии Александровны с герцогом Эдинбургским. Оно также известно как Мария, Мариебон и Мариетта . Популярно в многих странах, включая Россию. и скачками. А еще в доме есть прекрасная коллекция изделий из красного дерева и всемогущее братство мышей.

Последний дом деревни стоит поодаль от дороги. Дорожка, клумба и пешеходный переход. Перед домом даже есть уличный фонарь. Этот дом – настоящее великолепие из кованого железа и камня – принадлежит Члену нашего совета, которого почти все зовут Саддамом после того, как он съездил с торговой миссией в Ирак. «Чтоб мне пусто было», – сказал Барни Кассен, когда Член совета вошел в бар «У Райана», – «если это не Саддам». Член совета не возразил. Голос избирателя есть голос избирателя. Да и звучит «Саддам» лучше, чем «Кожаный мяч» – уже к двадцати двум годам у него была лысина. Она создавала мимолетное впечатление ума, что, в свою очередь, привело к тому, что с ним консультировались по всем вопросам. Некоторые люди становятся теми, кем их видят другие, вот что я решила. И как только у Члена совета начали спрашивать его мнение, он окончательно убедил себя в существовании собственного интеллекта. Вы задаете ему вопрос и получаете короткое разъяснение. Он полностью сосредоточен на выполнении своей миссии, даст он вам понять, медленно кивая с умным видом, щурясь и глядя куда-то далеко позади вас, будто его миссия все время пытается ускользнуть от его внимания.

В самом конце деревни кладбище; оно перекошенное, темное и спускается к реке, которая всегда пытается подняться и забрать его, но это удобно для церкви, и, значит, умершим прихожанам никогда не придется покинуть приход. Они могут войти в мир иной, не испытывая нужды приобретать новые привычки.

Вот вы и выехали из деревни. Возьмите вправо, на развилке сверните налево, и вскоре вы попадете на перекресток. Там есть проезды направо и налево. «Налево» не выглядит, как настоящий поворот налево, но больше похоже на разбитую, кое-как проложенную колею там, где во время гололедицы Мартин Нейлон с шестью пинтами [117] 1 английская пинта примерно равна 0,57 литра. В Ирландии «пинта» используется при продаже пива и сидра в барах и клубах, а также неофициально в повседневной жизни. внутри, распевая «Low lie the Fields» [118] «Low lie the Fields» – строка из песни «The Fields of Athenry», посвященной голоду в Ирландии в 1845–1849 годах. , вылез из канавы на своем тракторе «Мeсси Фергюсон», чем бесплатно расширил дорогу и оставил собственный след в истории в виде названия Нейлонов Поворот .

Вы будете чувствовать себя потерянным, но это вполне нормально, ведь теперь ваш автомобиль единственный, и это хорошо, потому что дорога здесь шириной как раз в одну машину, и вам все равно приходится притормозить позади Мики, который в подвернутых резиновых сапогах ведет перед вами всех своих леди – восемнадцать дойных коров. Он сразу понимает, что вы сейчас позади него, и в качестве приветствия обычно поднимает кусок черной трубы, которая нужна ему, чтобы дубасить зады тех самых леди. Но он не оборачивается и не отводит коров в сторону, потому что они – ходячие бурдюки с молоком, и дорога принадлежит им тоже, и они щиплют скудную траву, растущую вдоль канав, и при виде свисающих вымен, перемазанных навозом, вы поклянетесь, что больше никогда не будете пить молоко.

Так как вы путешествуете со скоростью коровы, у вас есть время, чтобы между взмахами дворников и неровной линией полей разглядеть здания около дороги, спускающиеся в долину слева от вас. А из-за того, что вы приехали летом, вы видите желтые кусты утесника европейского, который мы называем «дрок», а когда я была маленькой, то думала, что это мех. Он похож на свечение на полях, и поскольку вы не фермер, то сочтете это сияние прекрасным – ведь вы не знаете, что на самом деле оно лишь говорит о том, насколько бедна земля. Вы будете думать, что те пятна всплесков просто переходят в другой цвет или какой-то другой вид травы, которую выращивают здесь. И потому, что вы едете со скоростью коровы позади Мики, у вас есть время взглянуть по сторонам, и вы сможете увидеть то сверкание, какое и есть река Шаннон. И тогда вы испытаете чувство завершенности.

Но будьте осторожны, река может поймать вас. У нее есть своя собственная магнетическая сила. Мики поворачивает коров в сарай и затем опять поднимает свою черную трубу, что означает благодарность, извинение и подтверждение, что вы находитесь здесь, с нами, в нашем времени, под нашим дождем.

Теперь проезжайте немного дальше. Оставайтесь с рекой, текущей слева от вас, и следуйте за ней к морю. Почувствуйте возбуждение. Взгляните вбок на ту сторону, на Королевство, которое смотрит на вас с особой умиротворенностью графства Керри, и вот вы уже в нашем таунленде. Будьте осторожнее с очутившимися в канавах по обочинам фигурами в пальто и шляпах. Они уже достигли возраста, когда начинают дряхлеть, а сейчас пытаются собрать сучья и палки для печи, так как им надо сокращать расходы и экономить, чтобы платить банкирам.

Минуйте дом Святых Мерфи, Томми и Бреды, они молятся за нас – и вместо нас. Они в Премьер-дивизионе [119] Высший футбольный дивизион. Имеется во многих странах. моления, и иногда из-за того, что мы такие безбожники – ладно, за исключением Бабушки, она своего рода язычница-католичка – мама заходит к ним и просит прочитать несколько раз Отче Наш или Краткое славословие за нас, и они это делают. Томми и Бреде уже восьмой десяток, и у них те прекрасные манеры Старой Ирландии, что дают вам сразу почувствовать некое умиротворение в их обществе, как тогда, когда хор поет на Рождество. У Томми мягкий характер, и он любит Бреду своего рода фольклорной любовью. Она уже начала терять волосы, и часть их приземляется в еду, которую она готовит, и в булочки, которые печет, но Томми не возражает – он видит волосы и съедает их. Он слишком любит Бреду, чтобы что-нибудь сказать ей. Потягивая чай, они сидят по вечерам в светоотражающих жилетах, и кажется, что источают неоново-желтое сияние, как и полагается святым. Томми и Бреда не были благословлены детьми, но у них есть девять молодых несушек на свободном выгуле и сколько угодно яиц. Они дадут вам полдюжины, если вы остановитесь. Но прямо сейчас вы не должны задерживаться.