Сарей Уокер - Диетлэнд

В основном все сообщения, на которые я отвечала, вписывались в предсказуемые категории (диеты, парни, бритвы и способы их применения). Был также ряд жалоб от канадских читателей журнала («Дорогая Таня, успокойтесь, пожалуйста, я не специально привела в пример Квебек» ). Были и сложные письма («Привет, Китти. Ты когда-нибудь фантазировала, что тебя насилуют?» ), но ничего, с чем бы я не могла справиться. Чем больше ответов я отсылала, тем больше писем наводняло мой ящик; так что я редко испытывала чувство полного удовлетворения работой. В то время как в далеких странах гениталиями девочек торговали, как птичьими тушками, в жизнях «девочек Китти» случались свои катастрофы ( «Если Мэтт не позвонит мне, Я УМРУ!» ). Вопросы о парнях всегда давались мне нелегко.

Мольбам о помощи не было конца и края. Они летели ко мне из самого сердца страны, с севера и юга, с запада и востока. Казалось, не осталось ни одного штата, чьи небеса не были бы влажными от слез стольких юных страдалиц. После отправки ответа, который объяснял разницу между вульвой и влагалищем («Влагалище – это мышечный канал, который тянется до шейки матки, оно обеспечивает путь для выхода менструальной крови. Отвечая на твой вопрос, нет, ты не можешь брить влагалище. Там нет волос!» ), я оторвала взгляд от ноутбука и заметила, что девушка ушла. Облегченно вздохнув, я открыла следующее сообщение, не ожидая чего-нибудь интересного или того, что вернет мне веру в прекрасную половину человечества ( «Каждый вечер после ужина меня рвет» ). Перед тем как я окончательно впала в пучину отчаяния, что обычно происходило каждый рабочий день ближе к трем, Кармен принесла мне кофе без сахара (за счет заведения) и овсяное печенье (195 ккал).

На ней была туника для беременных в пастельных тонах, ее живот походил на гигантское пасхальное яйцо. Тяжело выдыхая, она опустилась на стул напротив.

– Ну-ка, прочитай мне одно, – попросила она, взъерошивая свои короткие черные волосы.

Письма для Китти все равно что ДТП – противоестественно привлекают к себе любопытных.

– Дорогая Китти, всегда ли плохо заниматься сексом с собственным отцом? – сказала я, опуская глаза на монитор.

– Разыгрываешь меня? Боже упаси! – неуверенно протянула Кармен, ожидая от меня намека. Когда я рассмеялась, Кармен тоже прыснула; я представила себя гадким психотерапевтом, издевающимся над своим пациентом. Кармен погладила живот и вздохнула: – А мы-то хотели девочку, но теперь даже не знаю. Ты меня напугала. Послушаешь про девочек-подростков, и мороз по спине.

– Ну все не так страшно, – вставила я. – Если глубоко не копать.

– Это еще страшнее.

Раз уж я завладела вниманием Кармен, то решила спросить ее о странной девушке. Я не упоминала о ней раньше, не хотела показаться параноиком.

– Ты помнишь девушку, что сидела вон там? – спросила я, указывая на пустой стул.

– Ту, что со стрелками? Да, в последнее время она часто сюда заглядывает. А что, она тебе мешала?

– Она немного странная, не находишь?

– Да не особо, – пожала плечами Кармен. – Ты же знаешь, кто тут только не шастает.

Она умолкла, я надеялась, Кармен пытается вспомнить что-то важное о девушке. Вместо этого она спросила, не могу ли я поработать за нее денек в кофейне на следующей неделе, пока она будет на приеме в женской консультации. Я ответила не сразу. Я старалась соблюдать диету. Сидеть за столиком в углу, ограждая себя от соблазнительных запахов и вида пищи, осушая бесконечные кружки чая и кофе, – это одно, но стоять за прилавком – совсем другое.

– Конечно, я тебя подменю, – наконец ответила я. В какие-то дни Кармен была единственной, с кем я разговаривала. Это была лишь болтовня, но в нужное время она спасала меня от мрачных мыслей. За это я была в долгу перед ней.

Кармен вернулась к работе, а я, будучи прилежной «дозорной», откусила лишь малюсенький кусочек от овсяного печенья. Две девчонки за соседним столиком согнулись пополам от смеха, наблюдая за мной. Я положила печенье обратно на тарелку и решила работать быстрее, чтобы поскорее уйти. Лучший способ – нырнуть в письма с головой, нащупывая путь в темной воде слов и не позволяя ничьим щупальцам схватить себя и утащить на дно. Пусть течение несет меня.

Почему все модели в вашем журнале такие тощие девкам повезло я всегда буду жирной дурой он сказал мне после школы но он мне все еще нравится я знаю что это глупо потому что он груб со мной и моя подруга хочет избавиться от этой отвратной красной сыпи на руках можешь помочь мне пожалуйста потому что мои ноги выглядят в купальнике как сардельки уйти ли мне из команды по плаванию и что мне делать если никто не пригласит меня на танцы а мой двоюродный брат попросил меня пойти с ним и это вроде как инцест или нет все ли любят рыжих у меня волосы на вагине несексуальные титьки мой учитель истории сказал мне когда я была в фиолетовой футболке он извращенец и теперь я боюсь что потолстею на каникулах и что мне делать если я не могу позволить себе ринопластику ни один парень не полюбит меня с таким носом это тайна для меня как ты можешь спать по ночам тупая шлюха почему он так сказал я не шлюха я не понимаю почему мама не разрешает мне пользоваться тампонами я сказала что все еще буду девственницей если использую тампон можешь написать ей у меня был секс потому что мой парень заставил меня но потом сказал что ему жаль это считается изнасилованием или нет потому что я все еще люблю его и непонятно почему когда я крашусь красной помадой она прилипает к моим передним зубам.

И последнее письмо, от заключенного: «Мне нравится дрочить, когда смотрю на твои фотки. Пришлешь мне свои трусики?» Удалить.

Дома ждала посылка. Я села на кровать – ремешок сумки от ноутбука неприятно врезался мне в грудь – и нетерпеливо разорвала коричневую оберточную бумагу. Внутри свертка покоилось отрезное платье до колен, белое с фиолетовой отделкой по подолу. Оно было еще прекраснее, чем на фотографиях в каталоге.

В углу моей спальни стояло огромное зеркало в полный рост в медной раме. Обычно оно было накрыто простыней, но сейчас я отбросила ее в сторону, чтобы можно было держать платье перед собой и любоваться им в зеркале, представляя, как чудесно оно будет выглядеть на мне, когда я похудею. Насмотревшись вдоволь, я повесила его в шкаф вместе с другой слишком тесной для меня одеждой.

Моя повседневная одежда была беспорядочно забита в комод или валялась на полу. Кипы бесформенных стретчевых тряпок с тоннами эластичных вставок – они не были модными или не модными, они не были похожи на одежду вообще. Я всегда носила черное и редко сворачивала с «пути праведного», выстеленного юбками макси и хлопчатобумажными кофтами с длинными рукавами, даже летом. Волосы мои тоже были почти черными. Много лет я ходила с волосами длиной до подбородка, с объемными боковыми прядями и прямой челкой. Мне нравилась эта прическа, но она делала мою голову похожей на шарик, который можно открутить от тела, подобно колпачку с флакона духов.