Эмма Бёрстолл - Тремарнок

С лотерейным билетиком и маленькой пачкой сигарет в руках Лиз вышла из магазина, надеясь, что поступила правильно и что Айрис пригласила ее в гости не просто из вежливости. В конце концов, они могут забежать совсем ненадолго, а если почувствуют себя лишними, сразу же уйдут. Рози так редко бывает в настоящих семьях – ей это полезно.

Она оттирала мыло с зеркала в туалете на третьем этаже – и как только они умудряются заляпать мылом зеркала? – когда ее мобильник зажужжал. Он лежал в кармане синего комбинезона, и Лиз отвечала, только если дело было действительно срочным. Когда она увидела, что звонят из школы, где учится Рози, сердце екнуло, но Лиз приказала себе не глупить: вероятнее всего, ничего страшного не случилось. Однако она быстро вытерла бумажным полотенцем руки и ответила на звонок.

– Миссис Брум? – Обращаясь к ней, они всегда называли ее «миссис», хотя замужем она и не была. Наверное, старомодная формальность. Грегу захотелось указать в свидетельстве о рождении Рози свою фамилию, Уайлдер, но Лиз добавила и свою – Брум, а переехав в Корнуолл, вычеркнула «Уайлдер».

Школьный секретарь сообщила, что на игровой площадке произошел неприятный эпизод.

– Ничего серьезного, Рози не пострадала, но немного расстроена и хочет домой.

Но Лиз поняла, что дело серьезное: Рози жизнерадостная девочка, она могла потревожить мать только в крайнем случае.

– Что произошло? – напряженно спросила Лиз.

Но секретарь отвечала с подозрительной осторожностью:

– Директор сейчас проводит беседу с другими детьми. Ей хотелось бы встретиться с вами, когда вы приедете. И Рози тоже вас ждет. Думаю, ей хочется, чтоб мама побыстрее ее обняла.

В голове у Лиз бешеным калейдоскопом замелькали картинки.

– Другие дети? – Она готова была поспорить, что виновник Кайл.

Ох, придушила бы его голыми руками!

Она взглянула в зеркало и отметила, что ее щеки горят. Когда Рози была младше, она часто становилась жертвой чужой жестокости, но со временем девочка научилась давать отпор.

В два счета закончив с зеркалом, Лиз протерла пол – она ненавидела бросать работу на полпути, – сняла спецодежду, убрала ее и моющие средства на место и позвонила Касе.

– Мне из школы звонили – я уезжаю, – сказала она начальнице. Кася с Джо находились где-то неподалеку, в том же здании.

– О господи! – воскликнула Кася с сильным польским акцентом, всегда готовая превратить неприятность в настоящую трагедию. – Что случилось?

Лиз коротко пересказала услышанное, и Кася заявила, что ехать надо немедля. Относиться к Касе можно было по-разному, но семью она всегда ставила на первое место. Впрочем, Кася вычтет эти часы и в конце недели положит в конверт Лиз немного меньше.

Лиз представила себе лицо Джо, когда Кася сообщит, что той придется в одиночку домывать третий этаж, а заодно и холл. Неделю от потрясения не оправится.

Рози сидела в красном кожаном кресле рядом с кабинетом директора. Она явно совсем недавно перестала плакать. Лицо было бледным, на щеках грязные разводы, нос припух. Миссис Спрингетт, классная руководительница Рози, топталась рядом, но Лиз ее и взглядом не удостоила, сразу бросившись к дочери.

– Что случилось?! – Она подняла Рози из кресла и прижала к себе, закутала в свою синюю куртку. Дочь была легкой, словно перышко, а сквозь школьную форму даже косточки прощупывались. – Что случилось?

Сперва Рози молчала, но Лиз разжала объятия, присела перед дочкой на корточки, посмотрела ей в глаза – и та заговорила:

– Они обзывались. Говорили, что я не умею ходить и что у меня здоровенная уродская нога.

Лиз вытащила из кармана салфетку и вытерла дочери глаза, отметив, что джемпер у Рози в грязи, брюки на коленях тоже испачканы и ладони грязные. Лиз хотелось заорать – плевать на кого. Ей хотелось оказаться с Рози вдвоем на необитаемом острове и больше никогда не видеть людей.

– Они сказали Рэйчел и Мэнди не играть со мной, потому что я калека, – запинаясь, выдавила Рози, – и тогда Мэнди сказала, что в Лондоне не хочет жить со мной в одном номере, потому что у меня вместо руки клешня. Они толкнули меня, я упала, а все вокруг смеялись.

Лиз отшатнулась, словно ее ударили.

– Да как они смеют… – процедила она сквозь зубы, – маленькие…

– Миссис Брум? – послышалось вдруг откуда-то сбоку. Лиз подняла голову и заметила наконец классную руководительницу. – Директор хотела бы поговорить с вами.

Лиз крепко сжала руку Рози, и они вместе зашли в кабинет директора, светлый и просторный. На столе из светлого дерева в центре кабинета громоздился большой компьютер.

Миссис Кокс – высокая седовласая женщина в темном жакете – поспешно встала и протянула Лиз руку. Они с Лиз познакомились давно – когда Рози была младше, Лиз часто приходила к директрисе обсудить поведение детей или пожаловаться на учителей, которые имели склонность недооценивать ее дочь. Многие считали, что если ее тело неполноценно, то и соображает она так же. Но по мере того как Рози взрослела, учителя научились реалистично оценивать ее способности, и со временем девочка освоилась и стала счастливей.

Миссис Кокс всегда старалась помочь, однако Лиз пришлось научиться отстаивать свои интересы. Директриса делала ровно столько, сколько от нее требовалось, и прежде всего заботилась о репутации школы. Главное – доброе имя школы. Миссис Кокс вовсе не желала, чтобы по деревне поползли слухи о травле в их начальной школе, и на самом деле ей лишь хотелось, чтобы Лиз держала язык за зубами.

– Я просто потрясена… – начала Лиз. Она редко повышала голос, но когда дело касалось Рози, в ней просыпалась тигрица.

Директриса выставила вперед руку, словно защищаясь от напора:

– Прошу вас, садитесь.

Ее спокойствие передалось Лиз, и она выполнила просьбу. Рози забралась к ней на колени, что в последнее время делала крайне редко, считая себя уже достаточно взрослой. Как оказалось, случилось все утром, когда дети играли, и учителя уже выяснили, кто из детей участвовал в этом. Миссис Кокс провела с ними беседу, а в конце дня каждый из них отнесет домой родителям письменный выговор.

– Я сказала им, что подобное поведение мы спускать не собираемся, – по-деловому сдержанно сообщила она, – и я подчеркнула, как безжалостно и неразумно они обошлись с Рози, и они принесли ей свои извинения.

Лиз взглянула на дочь – та сидела, опустив голову. Рози ненавидела, когда внимание всех вокруг было приковано именно к ней, и мечтала ничем не отличаться от других.

– У меня сложилось впечатление, что они искренне раскаиваются, – продолжала миссис Кокс, – и я уверена, что мои слова достигли цели. Некоторые из детей даже заплакали…