Генри Розовски - Университет. Руководство для владельца

В области высшего образования марка «сделано в Америке» является знаком высокого качества, самого высокого, если иметь в виду верхушку рейтинговой таблицы. Может быть, уже пора применять и еще одну пометку – «обращаться с осторожностью». Университеты именно такого класса имел я в виду, задумывая данную книгу. Какие же конкретно и сколько их? В Соединенных Штатах насчитывается 3000 высших учебных заведений. На одном полюсе сосредоточиваются двухлетние школы, в которых обучается 36 % всех студентов (см. примеч. 4). На другом – ведущие университеты, флагманы науки, которых у нас около 50 и которые дают образование 10 % студентов. То, о чем я здесь пишу, касается в основном только этой второй группы. Но разнообразие учебных заведений в стране не исчерпывается делением на две указанных группы. Есть, например, университеты, где мало занимаются исследовательской деятельностью, но обучают много студентов; в других присуждается только магистерская степень, не выше. Значительное число университетов дает широкое образование, а наряду с ними существует множество специализированных институтов, где изучают искусство, музыку, дизайн, а также военные академии. Таких у нас около 2000, и подготовленный нами читатель сможет самостоятельно определить, что для него наиболее перспективно.

Я хотел бы добавить, что акцент, который я делаю на работе наших лучших университетов с хорошо поставленными научными исследованиями, не умаляет роли прочих высших учебных заведений. Просто эти ведущие университеты находятся на переднем крае национальной интеллектуальной жизни. Они определяют лицо высшего образования. Они вырабатывают общие тенденции его развития. Принстонский, Мичиганский и Корнеллский университеты действительно типичны для определенной части американской высшей школы, хотя между ними существуют значительные различия. Но они являются чрезвычайно важными научно-образовательными единицами – не только для Соединенных Штатов, но и для остального мира.

6.30 утра

Едва проснувшись, я спускаюсь к почтовому ящику, чтобы взять «Нью-Йорк Таймс», «Бостон Глоб» и «Уоллстрит Джорнал». Прежде я просматривал первые полосы, обращая внимание на главные темы внутренней и внешней политики. Теперь нет. Теперь я быстро проглядываю три важнейшие газеты в поисках информации – как правило, критической, – касающейся Гарварда. В это утро мне на глаза попадается лишь одна заметка в «Уолл-стрит Джорнал», которая меня не слишком волнует:

На какой звонок прежде всего ответит президент Рейган, если ему одновременно звонят: редактор «Вашингтон Пост», глава компании IBM, глава Епископальной церкви и президент Гарварда? По данным опроса Института Гэллопа, 41 % ответили, что президент предпочтет редактора «Пост». Затем идет глава IBM, президент Гарварда назван последним.

Теперь можно принять душ и побриться.

7.00

Выезжаю из дома, чтобы позавтракать в факультетском клубе, где у меня назначено деловое свидание. В машине включаю радио и, к своему удивлению, слышу: декан Гарвардского университета Генри Розовски получил выговор за сексуальные притязания в отношении студентки-выпускницы. Мое удивление не столь велико: дело в том, что накануне мне как раз выпала неприятная обязанность сделать такой выговор одному из наших профессоров, который пытался поцеловать студентку. Опыт научил меня, что средства массовой информации самым безбожным образом перевирают факты. Поскольку еще довольно рано, мало кто из студентов уже слушает радио, а преподаватели сейчас скорее всего завистливо смотрят на своих коллег, участвующих в телепередаче «Сегодня». Так что очень небольшое число значимых для меня лиц услышит эту информацию до того, как она прозвучит потом в исправленном виде. (Случилось так, что ее слышала одна из моих секретарш. Она немедленно позвонила на радио. Интересно, что мне она ничего не говорила, чтобы не волновать понапрасну.) Обещающее начало долгого трудового дня!

7.30

Я вхожу в благородный и слегка обшарпанный интерьер Гарвардского факультетского клуба, где подают завтрак. Замечаю завсегдатаев: это холостяки и те, чьи жены отказываются делать по утрам яичницу и поджаривать гренки. Здесь уже в разгаре деловые встречи. Я узнаю собравшихся по групповым интересам и могу в общих чертах догадаться, о чем идет речь. Вот за одним столом собрались член Гарвардской корпорации (главного руководящего органа), несколько сонных студентов и профессоров; разговор, видимо, идет о Южной Африке. Наш вице-президент по связи с выпускниками и несколько специалистов по развитию университета несомненно обсуждают проблему бюджета: как увеличить его до 350 млн? Они весьма оживлены и изредка улыбаются. Как человек, непосредственно связанный с этого рода заботами, я радуюсь, что они в хорошем настроении.

У меня назначена встреча с деканом колледжа – его еще называют деканом по студенческим вопросам. Тема: выборы новых комендантов общежитий и отношения с колледжем Рэдклифф. Все эти темы имеют нечто общее: они вечные и, никогда не находя окончательного решения, возвращаются в повестку дня вновь и вновь. Студенты Гарварда живут в 13 общежитиях – по типу оксбриджских, – и в каждом правит пара комендантов, обычно кто-то из факультетских и его супруга. Этой должности добиваются многие, но найти сбалансированную пару (т. е., чтобы жена была не просто домохозяйкой), которая удовлетворила бы студентов, крайне трудно. И вот мы с коллегой перебираем возможные кандидатуры.

Общежития наши переполнены. Это объясняется просто. Они были построены в 1930-е годы, когда жизненный стиль студента предполагал наличие горничных, официантов, обедов по меню и крахмальных скатертей. В послевоенные годы количество проживающих здесь студентов увеличилось на 25 %, чтобы увеличить доход от платы за обучение и принять тех, кто показал себя как хорошо подготовленный абитуриент. При этом мы стараемся сохранить хотя бы видимость пристойного житья. Поэтому мы обсуждаем возможности нового строительства и реконструкции имеющегося фонда. Разговариваем также о курсе акций, безналоговых займах и прочем. В столь ранний час эти темы не способствуют хорошему пищеварению, но все же лучше рассуждать об этом, чем о проблемах Африки.

Гарвард и Рэдклифф – разные учебные заведения. В 1974 г. я предложил их объединить под общим названием Гарклифф. Идея не нашла широкого отклика, особенно в руководящих кругах Рэдклиффа. Вместо этого решено было развиваться на условиях «сердечного союза» (entente cordialc) – уровень сердечности периодически падал и рос. Я предлагал ввести совместное обучение, что Рэдклифф истолковал как принятие на себя роли женского колледжа в рамках Гарвардской общности.