Джозефина Тэй - Дочь времени. Дело о похищении Бетти Кейн (сборник)

– Понятно. С чего начнем?

– Вы – мастер, я – ваш подмастерье.

– Ученый подмастерье.

– Спасибо. Итак, что вы желаете знать?

– Для начала было бы полезно расширить наши общие познания о том времени. Например, каким образом реагировали основные действующие лица на смерть Эдуарда? Естественно, Эдуарда IV. Он умер неожиданно, и его смерть застала всех врасплох. Мне бы хотелось знать реакцию заинтересованных лиц.

– Ясно. Вы желаете знать, что они делали, а не что они думали.

– Правильно.

– Их мысли – дело историков, а ученые подмастерья довольствуются голыми фактами.

– Мне и нужны факты. Мне они понятнее любых слов.

– А что, между прочим, сообщает сэр Томас? Что сделал Ричард, узнав о смерти брата?

– Святой Томас хочет уверить нас, будто Ричард немедленно стал планировать исчезновение принцев.

– Значит, нам надо узнать, кто где был и что делал, чтобы не идти у него на поводу.

– Так точно.

– Полицейский всегда полицейский, – усмехнулся Брент. – Где вы были в семнадцать часов пятнадцатого числа прошлого месяца?

– Что ни говори, а это срабатывает, – сказал Грант. – Еще как срабатывает.

– Ладно, пойду искать. Может, удастся добыть для вас много-много информации. Должен вам сказать, мистер Грант, я вам очень благодарен. Это куда интереснее того, чем я занимался прежде.

И он исчез в сгущающихся сумерках зимнего вечера, одетый в пальто, похожее на старинное одеяние со шлейфом, которое придавало его юношеской фигуре солидность зрелого мужа.

Грант включил лампу и долго изучал круглое пятно на потолке, словно видел его впервые.

Этот мальчик неожиданно подбросил ему интереснейшую загадку. Почему современники не осудили Ричарда? Он был обязан заботиться о принцах, следовательно, если Генрих не нашел их в Тауэре, то почему не бросил в соперника этот ком грязи, а предъявил мертвому королю ничего не значащие обвинения в жестокости и тирании?

Грант автоматически проглотил ужин, и только когда Амазонка сказала: «Вот и хорошо. Пирожков как не бывало», – узнал, что съел пирожки.

Еще около часа Алан смотрел на потолок, вновь и вновь перебирая в уме разные детали в поисках хоть какой-нибудь ниточки, за которую можно было бы уцепиться.

В конце концов он усилием воли заставил себя забыть о Ричарде, как делал всегда, когда решение не давалось ему. Надо было спать, и утром, кто знает…

Заснуть не удалось, но тут на глаза Гранту попалась стопка писем, ожидавших его внимания. Это были добрые, приветливые письма, некоторые даже от бывших подопечных. Да, старики уходят, а на их место лезут нахальные юные головорезы без проблеска человечности в душе, невежественные, как недельные щенки, и безжалостные, как электрические пилы. Раньше профессиональный грабитель был личностью, подобно представителю любой другой профессии, и редко когда бывал замечен в каком-нибудь пороке. Спокойный семьянин или чудаковатый холостяк, любитель птичек и завсегдатай книжных базаров и игрок, заключающий сложные и беспроигрышные пари. Старики…

Разве современному головорезу придет в голову выразить ему свои соболезнования?

Писать письма, лежа на спине, занятие малоприятное, и Грант никак не решался приняться за него, но верхнее письмо привлекло его внимание знакомым почерком кузины Лоры, а Лора будет беспокоиться, если не получит от него ответа. В детстве они вместе проводили школьные каникулы и даже одно лето, еще в Шотландии, были немножко влюблены друг в друга, что, по-видимому, и соединило их неразрывно на всю жизнь.

Грант, улыбаясь, прочитал Лорино письмо раз, другой, вспомнил, как журчит Терли, как скользят ее волны, вдохнул мысленно сладкий холодный запах зимнего шотландского луга и даже на несколько минут забыл, что находится в больнице.

«Пат посылает тебе привет, можно даже сказать, что нежный, ибо он сказал: «Передай Алану, что я о нем спрашивал». Он тут нашел какую-то муху и ждет тебя к нам в твой отпуск, чтобы одарить тебя ею. У него сейчас не очень ладится в школе, потому что, узнав, что шотландцы продали Карла I англичанам, он решил, что не может больше считать себя шотландцем. Насколько я понимаю, он протестует против всего шотландского, не желает учить историю, петь песни и зубрить географические названия сей достойной сожаления страны. Он объявил об этом, отправляясь вчера вечером спать. Еще он собирается просить норвежского подданства».

Грант взял с тумбочки стопку почтовой бумаги и написал карандашом на верхнем листке:

«Милая Лора,

ты очень удивишься, если я тебе скажу, что принцы из Тауэра пережили Ричарда III?

Всегда твой,

P. S. Я уже почти здоров».

– А вы знаете, – спросил Грант пришедшего к нему утром хирурга, – что когда Ричарда III судил парламент, убийство его племянников даже не было упомянуто?

– Правда? – удивился хирург. – Странно, однако.

– Очень странно. Как вы это объясняете?

– Может, им не хотелось скандала? Все-таки семья.

– Нет, он был последним в роду, а Генрих был первым в династии Тюдоров. Генрих VII.

– Ах да. Как это я забыл? Впрочем, я никогда не был силен в истории. В школе ее преподают не слишком интересно. Мы обычно занимались алгеброй. Может быть, стоило показывать нам побольше портретов. – И, бросив последний взгляд на Ричарда, он приступил к обычному осмотру. – Хорошо. Очень хорошо. Нет, правда хорошо. Не больно? – спросил он и вышел из палаты, милое, мимолетное видение. Нельзя сказать, чтобы его не интересовали лица, ведь он тоже был профессионалом, но история не имела к нему никакого отношения, необязательный предмет, который явно уступал алгебре. Он имел дело с живыми людьми. Держа в своих руках их жизни, он не смел отвлекаться ни на что постороннее.

У старшей сестры тоже вполне хватало дел. Хотя она и выслушала Гранта, у него сложилось впечатление, будто его слушательница едва сдерживается, чтобы не сказать: «На вашем месте я поискала бы для разговоров кого-нибудь еще». В ее обязанности не входило делить с ним его сомнения. С королевской озабоченностью взирала она и на огромный людской муравейник с его не допускающими отлагательства проблемами, так что на события более чем четырехсотлетней давности ей просто не хватало глаз.

Грант хотел ей сказать: «Вам должно быть интересно, что иногда случается с королями. Не забывайте, что и вашу репутацию в любой момент может уничтожить случайная сплетня». Однако он подумал, что своими речами удлинит и так долгий рабочий день старшей сестры, и промолчал.

Пигалица не имела и не желала иметь никакого представления о том, что приговоренный к смерти лишается заодно и всех прав.

– Кажется, у вас появилась навязчивая идея, – сказала она, рассматривая фотографию. – Это плохо. А почему вы все-таки не читаете ваши красивые книжки?