Давид Фонкинос - Тайна Анри Пика

– Да, именно так, – подтвердил Фредерик; казалось, он до сих пор не оправился от шока.

– Но о чем же она, эта книга?

– Мы привезли рукопись с собой, я дам тебе ее.

– Ты что же, взяла ее без разрешения?

– Да, и уверяю тебя, этого никто даже не заметит.

– Но все-таки, какой у нее сюжет?

– Она называется «Последние часы любовного романа». Это потрясающе! Там описана страсть, которой суждено умереть. По самым разным причинам двое молодых людей больше не могут продолжать любить друг друга. И книга повествует о последних часах их романа. Но самое фантастическое в этой истории то, что параллельно автор рассказывает об агонии Пушкина!

– Да-да, Пушкин был ранен на дуэли, – подхватил Фредерик, – и перенес адские мучения в те часы, что предшествовали его смерти. Вы только подумайте, какой необыкновенный замысел – свести воедино конец любовной страсти юной пары и страдания великого русского поэта!

– Кстати, книга начинается такой фразой: «Тому, кто не читал Пушкина, никогда не понять Россию», – добавила Дельфина.

– Мне не терпится ее прочесть! – объявил Жерар.

– Тебе? Мне казалось, ты не очень-то любишь чтение, – возразила Фабьенн.

– Да, но такую книгу пропустить нельзя.

Дельфина пристально взглянула на отца. Сейчас она смотрела на него не как дочь, а как издательница. Ей сразу стало ясно, что этот роман имеет все шансы заинтересовать читающую публику. Ну и конечно, сама история находки тоже станет прекрасной рекламой для «Грассе».

– А кто автор? – спросила мать.

– Не знаю. Какой-то Анри Пик. На обложке написано, что он родом из Крозона. Наверно, его легко будет найти.

– Это имя мне что-то говорит… – промолвил отец. – Уж не тот ли это человек, который долгие годы держал там пиццерию?

Молодые люди пристально смотрели на Жерара. Он высказывался только в тех случаях, когда был уверен в своей правоте. Его гипотеза казалась невероятной, но разве вся эта история не была таковой?!

На следующий день мать Дельфины тоже прочла роман. Она сказала, что история красивая и написана вполне доходчиво, потом добавила, обращаясь к дочери:

– Ты права, от нее исходит трагическая сила, благодаря параллели с агонией Пушкина. А я и не знала о том, как он погиб.

– Пушкин почти неизвестен во Франции, – заметила Дельфина.

– Это ужасно – такая бессмысленная гибель…

Фабьенн собралась было порассуждать о русском поэте и его агонии, но Дельфина прервала мать: ей хотелось поговорить об авторе романа. Она думала о нем всю ночь. Кто мог написать такую книгу, не выдав себя?

Отыскать следы таинственного писателя оказалось совсем нетрудно. Набрав имя в Интернете, Фредерик наткнулся на траурное объявление: Анри Пик умер два года назад. Значит, он уже никогда не узнает, что его книга нашла таких восторженных читателей, а в их числе и издательницу.

«Нужно разыскать его родных», – решила Дельфина. В справочнике значились имена жены и дочери Пика. Его вдова жила в Крозоне, адрес был указан в том же справочнике. Словом, расследование оказалось несложным.

Мадлен Пик недавно исполнилось восемьдесят лет; после смерти мужа она жила одна. Супруги владели пиццерией более сорока лет. Анри стоял у плиты, она обслуживала посетителей. И вся их жизнь была подчинена ритму работы в этом заведении. Выход на пенсию стал для супругов подлинным несчастьем. Но старость брала свое, силы убывали. Вдобавок Анри перенес инфаркт.

Ему поневоле пришлось продать пиццерию. Иногда он возвращался туда – уже как обычный посетитель. Он признался Мадлен, что в такие моменты чувствует себя разведенным мужем, который следит за бывшей женой с ее новым супругом. В последние месяцы жизни он совсем помрачнел, от всего отрешился, ничто его больше не интересовало. Мадлен, которая всегда была более общительной и жизнелюбивой, могла только беспомощно наблюдать за надвигавшейся трагедией. Анри Пик умер в своей постели, через несколько дней после того, как долго бродил под дождем, – трудно сказать, было ли это формой самоубийства, замаскированного под неосторожность. На смертном ложе он выглядел умиротворенным.

Теперь Мадлен проводила почти все время в одиночестве, но при этом никогда не скучала. Иногда занималась вышиванием, – прежде она находила это занятие нелепым, но со временем пристрастилась. Вот и теперь она делала последние стежки на салфетке, как вдруг позвонили в дверь.

Мадлен отворила, не спросив, кто там, чем удивила Фредерика. Видимо, в этих краях не ведали страха перед злоумышленниками.

– Здравствуйте! Извините за беспокойство… Вы мадам Пик?

– Ну да, вроде как бы и я.

– А вашего мужа звали Анри Пик?

– Ну да, так его и звали, пока был жив.

– А я Дельфина Десперо. Не знаю, может, вы знакомы с моими родителями? Они живут в Морга.

– Ну, может, и знакома. У нас в пиццерии столько всякого народу перебывало. Но твоя фамилия мне что-то говорит. Ты, случайно, не та девочка с косичками, что ездила на красном велосипеде?

– …

Дельфина прямо онемела: как эта старая женщина могла запомнить такие подробности? И ведь все верно. На какой-то миг она даже перевоплотилась в ту девчонку с косичками, гонявшую на красном велике.

Они вошли в гостиную. Тишину нарушало только громкое тиканье стенных часов, бесцеремонно напоминавших о себе. Мадлен, видимо, так привыкла к нему, что уже и не замечала: эти щелчки, отмечавшие секунду за секундой, стали для нее обыденным звуковым фоном. Многочисленные безделушки, расставленные по всей комнате, придавали ей сходство с магазинчиком бретонских сувениров – в этом доме все дышало Бретанью, и только ею, – хозяева явно не признавали путешествий в другие края. Когда Дельфина спросила у старухи, бывала ли она в Париже, ответ прозвучал неожиданно хлестко:

– Да уж, как-то разок съездила. Это ад кромешный! Народу уйма, суета, вонь. А уж эта хваленая Эйфелева башня… и с чего из-за нее такой переполох, понять не могу.

– …

– Выпьете чего-нибудь? – предложила Мадлен.

– Да, спасибо, с удовольствием.

– Что вам налить?

– О, что хотите, – ответила Дельфина: она уже поняла, что лучше не раздражать хозяйку дома. Та вышла, оставив молодых людей в гостиной. Они недоуменно переглянулись.

Мадлен скоро вернулась, неся две чашки чая с карамельным ароматом.

Фредерик из вежливости выпил чай, хотя больше всего на свете ненавидел запах карамели. Ему было неуютно, душно, даже слегка страшновато в этом доме – так и чудилось, что здесь произошли какие-то ужасные события. И тут он заметил на каминной полке фотографию – портрет мрачного человека с пышными усами торчком.

– Это ваш муж? – вполголоса спросил он.

– Да. Мне очень нравится этот снимок. Здесь он выглядит таким счастливым. Даже улыбается, хотя такое бывало нечасто. Анри не любил выставлять напоказ свои чувства.