А. Брэди - Обман

Приносят шоты, и я успеваю опрокинуть два еще до того, как один из нас скажет «на здоровье». Лукас аккуратно поднимает третий шот, я хватаюсь за четвертый, и он произносит тот же самый дурацкий тост, что и каждый раз: «За то, чтобы быть лучшим во всем и всегда».

Когда он склоняется ко мне, чтобы чокнуться, я делаю вид, что не замечаю этого. Я считаю тосты нелепыми и помпезными. Моментально проглотив свой третий шот, я замечаю, что к столу, идеально рассчитав время, снова подходит официантка с салфетками и каким-то дорогим и редким сортом пива «только для знатоков», и думаю, а не живет ли Лукас в параллельной вселенной.

Ричард сидит в моем кабинете. Когда я пришла утром, он уже ждал меня у дверей. Что-то очень его беспокоит. Я еще только надеваю свою рабочую маску и пахну утренними сигаретами и совсем не уверена, что готова справиться с очевидно назревшим кризисом.

– Это… я не буду больше ходить к ней на сеансы, – произносит он.

– Ричард… – в изнеможении выдыхаю я. Я устала, и у меня адское, абсолютно адское похмелье. – Почему вы не хотите посещать групповые сеансы Джули?

– Да она вообще не понимает, что говорит! Она сообщает мне, что, если я буду есть свеклу, мое дерьмо станет красным. Какое мне дело до свеклы? Я ее не ем. Здесь нам свеклу не дают, так где еще мне ее съесть? И мне ни разу не нужно, чтобы эта женщина рассказывала мне, какого цвета дерьмо. Короче, я не буду ходить на ее сеансы. Ни за что. Дайте мне что-нибудь другое.

– Это занятия, где рассказывают о правильном питании. В принципе о питании. Поэтому, конечно, там поднимают темы вроде этой.

В ответ упрямо задранные брови.

– Ладно, хорошо. Какие сеансы вы хотели бы посещать? С кем вы можете сосуществовать мирно?

– А что вы преподаете? В смысле, в это же время какой у вас сеанс?

– Групповой сеанс, который я провожу в это время, вам не подходит. У нас тут много самых разных пациентов, и некоторым из них требуется особая терапия. Вот этот сеанс как раз для них.

– А у меня может быть свободное время? Или могу я провести его в компьютерной комнате?

– Что ж, полагаю, мы должны поговорить о том, каких целей здесь вы желали бы добиться в плане лечения, и решить, как вам лучше всего провести эти часы.

– Мои цели? Чего я уж точно не желаю, так это знать что-то о свекле и дерьме.

– Фекалии, Ричард. Или кал. Не нужно говорить «дерьмо». – Я чувствую, что проигрываю, но кто тут на самом деле подсчитывает набранные очки?

Ричард откинулся на спинку кресла и не скрестил, а как-то перекрутил руки на груди. Он упорно смотрит в окно.

– Вы же не хотите, чтобы я устроил сцену и заорал на Джули на сеансе?

– Верно, не хочу. Но мне кажется, что вы разумный взрослый человек, способный контролировать себя и уважать других. Если эти сеансы вам никак не помогают, я уберу их из расписания. – Я сажусь за стол и роюсь в ящиках в поисках истории болезни Ричарда. – Что нам нужно сделать – так это вместе обсудить и выяснить, чего вы хотите достичь в результате лечения. И это предусматривает ответы на вопросы, чтобы оценить ваше психологическое состояние и все остальное. – Я трясу перед ним пустыми страницами. – И тогда я смогу подобрать для вас более подходящие групповые сеансы, и это поможет вам добиться намеченных результатов.

– Опять цели и результаты.

– Да. Большинство пациентов «Туфлоса» стремятся к успешному излечению.

– Ладно.

– Ладно? – переспрашиваю я. Голова болит так, что глаза готовы вывалиться из глазниц. Все, чего я хочу, – это прикрыть их и лечь на пол. – Займемся этим сейчас? Обсудим ваши цели?

– Я подумаю над тем, чего жду от времени, что тут сижу.

С этими словами Ричард выходит. Я понимаю, что у меня снова ничего не получилось и я лишь позволила Ричарду перехватить инициативу и начать доминировать. Теперь, пока будет «размышлять», он не обязан посещать никакие сеансы, в том числе назначенные, и я нисколько не приблизилась к тому, чтобы заполнить наконец историю болезни, и к тому же понятия не имею, что этот человек вообще здесь делает. Я глотаю две таблетки обезболивающего, запивая их большим глотком кофе, и готовлюсь встретиться с новым днем.

Прежде чем лекарство успевает подействовать, звонит телефон. Это Дэвид.

– Доброе утро, мой лучик утреннего света. – У него вполне счастливый, трезвый голос.

– Доброе утро. Пожалуйста, пусть будет так, что тебе ничего от меня не надо. Я умираю от похмелья.

– О, какая удивительная перемена. Все другие дни так не похожи на этот. Это ты стащила мои таблетки?

– Да. Ты поэтому звонишь? – Одной рукой я тру переносицу, а другой приглушаю звук в телефоне.

– Нет. Я звоню потому, что сегодня не захватил с собой ничего на ланч и хочу позвать тебя в это новое местечко на Риверсайд.

– Ты хочешь, чтобы я пешком дошла до Риверсайд-Драйв?

– Глупый вопрос, да?

– Да. Очень, очень глупый. Но можешь занести мне сэндвич, когда вернешься.

Я улыбаюсь. Не знаю, что бы я делала, если бы у меня не было Дэвида. С ним всегда можно просто потрепаться о всяком дерьме.

Я сижу на крыше дома Лукаса вместе с Мавериком. Маверик одет в кашемировый свитер. Мы ждем, когда Лукас вернется с бутылкой вина, о которой он говорил раньше. Ему хотелось подняться на крышу и полюбоваться закатом до того, как часы переведут на зимнее время и город станет погружаться во тьму уже в четыре вечера. Сегодня воскресенье, и кажется, у многих жителей дома возникла точно такая же идея. Аккуратно подстриженные зеленые изгороди отделяют нашу часть крыши от других, но я то и дело вижу, как то там, то здесь к небу поднимаются облачка сигаретного дыма.

Кругом возвышаются большие обогреватели для открытого воздуха, похожие на дилдо в шапках. Мы с Мавериком как раз сидим возле одного из них. Он устроился у меня на коленях, на огромном оранжевом шерстяном пледе с большой вышитой буквой «Н» в уголке. Лукас настоял на том, чтобы я захватила его с собой. Если бы у меня был плед от «Эрмес», я бы, скорее всего, вообще побоялась им пользоваться, чтобы не испортить – не говоря уже о том, чтобы вытащить его из дома туда, где может быть грязно и пыльно.

Из-за угла, от лифта, появляется Лукас. В руках он держит хрустальный декантер с бордовой жидкостью и два сияющих, безупречных бокала. Маверик не обращает на него никакого внимания и лишь уютнее зарывается носом в плед. Лукас устраивает небольшое шоу, картинно разгоняя дым, когда он проходит мимо курящей парочки. Как будто только ему одному позволено отравлять свои кристально чистые легкие.

– Вот то вино, о котором я тебе говорил за ужином на днях. Я думал о нем, и мне кажется, сегодняшний вечер идеально подходит для того, чтобы им насладиться.