Джейсон Арнопп - Последние дни Джека Спаркса

На исходе второй бутылки картинка перед глазами плывет вовсю, а атмосфера в комнате могла бы посоперничать с амстердамским кофешопом. Разрозненные воспоминания с того вечера вспыхивают перед глазами как лампочки: кадры с пугающе гигантскими детьми; я рассказываю Бекс о своих наполеоновских планах на книгу; комната приятно кружится перед глазами, неторопливо, вальяжно и умиротворенно.

И только один эпизод я помню со всей отчетливостью. Каждую секунду, каждый свой вздох, каждую клеточку тела.

Я самодовольно рассказываю Бекс, как расшифровывается УЖАСТИК Спаркса, когда она набрасывается на меня и, рыча, прижимает к дивану. Эта тигрица седлает меня, дышит в лицо, крепко стискивает мои запястья, разметав во все стороны непослушные рыжие кудри. Что за удивительный поворот событий.

– Хватит трындеть о себе, – напортисто проговаривает она. – Я весь день хочу сказать тебе жутко важную вещь, но ты мне и слова вставить не даешь. Вечно перебиваешь и говоришь только о себе и своей работе, то есть опять о себе. Ты вообще отдаешь себе в этом отчет, засранец? Это так раздражает, когда твой сосед или говорит о себе или ждет, когда ему снова дадут поговорить о себе. Ты это понимаешь?

Я гляжу на нее, окончательно и бесповоротно влюбленный.

– Да, – выдавливаю я. – Извини, ты ведь сама спрашивала про Италию. Вот я…

Она отпускает одну мою руку, чтобы ладонью закрыть мне рот.

– Ну уж нет, Скуби-Ду. Говорить теперь буду я, а ты слушай молча.

Я киваю, думая о том, как приятно ощущать ее бедра в джинсах на своей талии. И ее гладкую кожу на своих губах. Я бы легко мог сейчас слизнуть соль с ее пальцев, но я ничего не делаю.

Бекс наклоняется ниже. Только ее ладонь разделяет наши губы. Тут она убирает руку и говорит:

– Так вот. Слушай внимательно.

О мой бог. Я вдруг вспоминаю приложение «Секрет», которое установлено у меня на телефоне. Эта штука позволяет читать анонимные признания от твоего списка контактов. Недавно кто-то там написал: «Я хочу переспать с соседом, но мы слишком давно дружим».

Это была Бекс! Сейчас она скажет мне, что я ей нравлюсь. Потом она меня поцелует. А после секса мы будем лежать в постели или прямо тут, на диване, и она скажет, что порвет с Лоуренсом, потому что не может иначе .

Глаза Бекс горят, как огоньки. Ее дыхание пляшет на моем лице, вырываясь вместе со словами:

– Лоуренс предложил переехать к нему, и я согласилась.

Комната начинает очень неприятно вращаться.

Становится полегче, только когда, обмякнув под унитазом, я проверяю почту в телефоне. Помутневшими глазами я вижу, что кто-то прислал то самое видео прямо мне в руки.

Алистер Спаркс: «С прискорбием признаю, что, будучи несколько уязвлен тоном Джека в нашей переписке от 28 октября, я оставил без ответа ночное письмо, приведенное ниже».

Дата: 2 ноября 2014

От: Джек Спаркс

Тема: Что это было?!?

Кому: Алистер Спаркс

Я тут был в книжном магазине в аэропорту Рима и увидел тебя по телевизору. Ты стоял перед камерой на фоне Голливудских холмов. Ни фига себе, думаю. Звук был выключен, так что я не слышал, о чем ты там распинался.

Это что вообще было?

А ведь я так и знал, что тебе неймется отведать моей славы. Неужели угадал? Не скрою, приятель, не думал, что реально увижу тебя когда-нибудь по ящику. С твоим-то видом разве что на радио дорога.

Так вот, у тебя вроде был знакомый в Скотланд-Ярде, я не путаю? Который отслеживает видеоматериалы по жестокому обращению с детьми и все такое. Притворись обычным братом на минутку и скинь мне его контакты, будь добр.

Алистер Спаркс: «Айла Дугган – тридцатидвухлетняя уроженка ирландского города Кинсейл, проживающая в Вест-Сассексе. Айла была стюардессой на борту рейса номер 106 Рим – Лондон, которым, по его словам, летел мой брат 31 октября 2014 года. Далее следует расшифровка нашего с ней интервью…»

АЛИСТЕР СПАРКС: Вы помните, какое конкретно место занял в тот день Джек Спаркс?

АЙЛА ДУГГАН: Да, место 40А. Кресло у окна.

АЛИСТЕР: Есть ли у вас поводы сомневаться в том, что это был именно Джек Спаркс?

АЙЛА: Теперь, когда я видела его фотографии в газетах и по телевизору, – ни малейших. Он точно так же говорил, с теми же манерами и интонацией. Не говоря уже о том, что ему дважды пришлось предъявлять паспорт, иначе его не пустили бы на борт. Но вел он себя действительно странно, то и дело вздрагивал. Не знаю, было это ему свойственно или нет.

АЛИСТЕР: Он опаздывал на рейс?

АЙЛА: Из-за него вылет задержали почти на двадцать минут. Пассажиры были недовольны, но такое сплошь и рядом происходит. Я лично против того, чтобы проявлять снисходительность к опаздывающим. На экономрейсах такой практики нет. Джек заявился с таким невозмутимым видом, как будто так и надо. Было видно невооруженным глазом, что он много выпил и хотел выпить еще перед взлетом. Я прибегла к профессиональной хитрости и принесла ему стакан со льдом и тоником, чуть-чуть обмазанный джином по кромке.

АЛИСТЕР: И что же пошло не так?

АЙЛА: Когда мы катились по взлетной полосе, я прошлась по салону – это стандартная проверка. Я заметила, что мистер Спаркс чем-то встревожен. Он весь побелел, как будто ему сообщили ужасные новости и он не может прийти в себя. Он был в состоянии шока.

АЛИСТЕР: Вы обратились к нему в этот момент?

АЙЛА: Я спросила, не чувствует ли он недомогания, и взяла его за плечо, но он отпрянул от меня. Не помню дословно, но он ответил в том смысле, что с ним все в порядке. Но по его виду этого нельзя было сказать. Он продолжил читать книгу с таким видом, как будто… как будто не мог поверить в то, что читает.

АЛИСТЕР: Книга показалась вам причиной его состояния?

АЙЛА: Я, наверное, подумала, что он просто читает какого-нибудь Стивена Кинга. Но настоящие проблемы начались, когда мы вот-вот готовы были взлетать. В этот момент пассажиры особенно напряжены, и мы меньше всего хотим, чтобы кто-то из них вдруг начал возмущать спокойствие. Тем более что мы сами, бортпроводники, пристегнуты на своих местах. Нам не разрешено вставать даже в том случае, если пассажиры начнут друг друга убивать. Сначала я услышала, как двое пассажиров говорят мистеру Спарксу, что ничего такого «не чуют», как будто успокаивали его. И как только сигнал пристегнуть ремни отключился, я пулей бросилась в его сторону. Я хотела успеть к нему до второго стюарда, потому что он нередко теряет самообладание, когда имеет дело с проблемными пассажирами.

У мистера Спаркса случился приступ паники, иначе не скажешь. Я дала ему пакет, чтобы он подышал, а он все твердил, дескать, что-то горит, он слышит запах, хотя никакого запаха не было и в помине. Вокруг нас была толпа пассажиров, одни обеспокоены, другие раздражены, и все ждут, когда же я разберусь с проблемой. Я попыталась развеять сомнения мистера Спаркса, но он рассердился, заявил, что «я их покрываю», и назвал меня «проклятой обманщицей». Мы не обязаны мириться с таким обращением, но я не видела смысла распалять конфликт еще больше. В этот момент наш стюард решил приглушить огни в салоне – как мне кажется, исключительно потому, что сам был с похмелья. Мистер Спаркс испугался и задрал голову. Он начал кричать, и я поняла, что действовать нужно незамедлительно.