Софи Ханна - Тайна трех четвертей

Как только появилась возможность ответить, он сказал:

– Мадам, пожалуйста, примите мои заверения в том, что я не писал вам никакого письма. А если вы его получили, оно написано не мной. Я тоже никогда не слышал о Барнабасе Панди. Так зовут человека, в убийстве которого вас обвиняет приславший письмо?

– Вы его написали, и не провоцируйте меня более, делая вид, что это не так. Вас наверняка заставил Юстас? Вам обоим известно, что я никого не убивала и ни в чем не виновна! Вы с Юстасом разработали план, чтобы вывести меня из себя! Такое вполне в его духе, и я не сомневаюсь, что потом он заявит, что вы всего лишь хотели пошутить!

– Я не знаю никакого Юстаса, мадам. – Пуаро всячески пытался убедить ее в своей непричастности, но ему уже начинало казаться, что для Сильвии Рул это не имеет ни малейшего значения.

– Он считает себя невероятно умным, самым умным в Англии – с такой отвратительной усмешечкой, никогда не покидающей его отталкивающее лицо. Сколько он вам заплатил? Я знаю, это его идея. И вы сделали за него всю грязную работу. Вы, знаменитый Эркюль Пуаро, которому доверяет наша замечательная, отлично работающая полиция. Вы фальшивка! Как вы могли? Оклеветать женщину с непорочной репутацией! Юстас способен на все, чтобы одержать надо мной победу. На все! А то, что он вам про меня рассказал, – ложь!

Если бы эта женщина стала его слушать, Пуаро мог бы ей сказать, что не стал бы сотрудничать с человеком, который считает себя самым умным в Англии, когда в Лондоне живет он, Эркюль Пуаро.

– Пожалуйста, покажите письмо, которое вы получили, мадам.

– Неужели вы думаете, что я его сохранила? Меня начинало тошнить, как только я брала его в руки! Я разорвала фальшивку на дюжину мелких кусочков и бросила в огонь. Я бы с радостью швырнула туда же самого Юстаса! Очень жаль, что подобные действия считаются противозаконными. Могу лишь сказать, что тот, кто придумал этот закон, никогда не встречал Юстаса. Если вы когда-нибудь попытаетесь снова меня оклеветать, я отправлюсь прямо в Скотленд-Ярд – и не для того, чтобы в чем-то признаться, но обвинить вас, мистер Пуаро!

И прежде чем Пуаро сумел придумать достойный ответ, Сильвия Рул развернулась и стремительно зашагала прочь.

Он не стал ничего говорить ей вслед и несколько секунд простоял на месте, медленно покачивая головой. Начав же подниматься по ступенькам, Пуаро тихонько пробормотал:

– Если она персона, не склонная к насилию, я вовсе не желаю встретиться с тем, кто к нему склонен.

Внутри просторной, хорошо обставленной квартиры Пуаро ждал слуга. Несколько натянутая улыбка Джорджа вдруг стала испуганной, когда он увидел выражение лица своего хозяина.

– С вами все в порядке, сэр?

– Non. Я совершенно сбит с толку, Джордж. Вы человек, который хорошо знаком с высшим обществом Англии. Скажите мне: вы знаете Сильвию Рул?

– Только ее репутацию, сэр. Она вдова Кларенса Рула. До крайности общительна. И, как мне кажется, является членом правления многих благотворительных обществ.

– А что вам известно о Барнабасе Панди?

Джордж покачал головой.

– Это имя я слышу впервые. Однако я знаком лишь с высшим светом Лондона. И если мистер Панди живет в другом месте…

– Я понятия не имею, где он живет. Мне даже неизвестно, жив он или, быть может, убит. Vraiment[2], нельзя знать о Барнабасе Панди меньше, чем мне известно в настоящий момент, – такое попросту невозможно! Только не пытайтесь, Джордж, говорить это Сильвии Рул, вообразившей, будто я отлично с ним знаком! Она уверена, что я написал письмо, в котором обвинил ее в убийстве, но я ничего такого не писал. Я не имею никакого отношения к этому письму. Я вообще никогда не встречался с Сильвией Рул.

Пуаро снял пальто и шляпу без своей обычной аккуратности и протянул их Джорджу.

– Не слишком приятно, когда тебя обвиняют в том, чего ты не делал. Кто-то способен не обращать на это внимания, но каким-то образом оно остается в сознании и вызывает призрачную форму вины – в голове или совести словно поселяется призрак! Кто-то уверен, что ты совершил ужасный поступок, и тебе начинает казаться, что так и есть, хотя ты и не сделал ничего плохого. Я начинаю понимать, Джордж, почему люди признаются в преступлениях, которых не совершали.

Как это часто случалось с Джорджем, лицо его отобразило сомнение. Английская сдержанность, отметил Пуаро, внешне похожа на сомнения. Многие из самых вежливых английских мужчин и женщин, с которыми он встречался на протяжении многих лет, выглядели так, словно не верили в то, что им говорили.

– Не хотите ли что-нибудь выпить, сэр? Sirop de menthe[3], если мне будет позволено сделать выбор.

– Oui. Превосходная идея.

– Я также должен доложить вам, сэр, что вас ждет посетитель. Следует ли мне принести вам ликер сейчас и попросить его войти немного позже?

– Посетитель?

– Да, сэр.

– И как его зовут? Не Юстас?

– Нет, сэр. Мистер Джон Мак-Кродден.

– О, какое облегчение! Не Юстас. Я могу питать надежду, что кошмар мадам Рул и ее Юстаса ушел навсегда и не вернется к Эркюлю Пуаро! А мсье Мак-Кродден сообщил о сути своего дела?

– Нет, сэр. Однако я должен вас предупредить, сэр, он выглядит… недовольным.

Пуаро позволил себе тихонько вздохнуть. После приятного ланча день превращался в сплошное разочарование. И все же он надеялся, что Джон Мак-Кродден не окажется столь же малоприятным, как Сильвия Рул.

– Пожалуй, я отложу удовольствие sirop de menthe и сначала приму мсье Мак-Кроддена, – сказал Пуаро Джорджу. – Его имя кажется мне знакомым.

– Должно быть, вы вспомнили об адвокате Роланде Мак-Кроддене, сэр?

– Mais oui, bien sûr[4]. Роланд-Веревка, добрый друг палача, – хотя ты слишком вежлив, Джордж, не называя его soubriquet[5], что великолепно ему подходит. Роланд-Веревка не дает ни минуты покоя виселице.

– Да, он помог нескольким преступникам получить заслуженное наказание, сэр, – согласился Джордж с неизменной тактичностью.

– Возможно, Джон Мак-Кродден его родственник, – предположил Пуаро. – Я только устроюсь поудобнее, а потом можешь пригласить его.

Однако Джорджу не пришлось пригласить Джона Мак-Кроддена, и помешал ему сам Мак-Кродден, который решительно вошел в комнату без всякой посторонней помощи и не дожидаясь, пока его представят. Он обогнал камердинера и застыл посреди ковра, как человек, которому поручено сыграть роль статуи.

– Пожалуйста, мсье, вы можете сесть, – с улыбкой сказал Пуаро.

– Нет, благодарю вас, – ответил Мак-Кродден.

Его тон был презрительным и отстраненным.