Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро

– Предположим, что это так, – медленно проговорил Дэвид.

– Твой отец – одинокий старик.

Он бросил на жену быстрый взгляд.

– Хочешь, чтобы я туда поехал, Хильда?

– Было бы невежливо не ответить на приглашение. Наверное, я старомодна, но почему бы действительно не проявить по случаю Рождества добрую волю?

– После всего того, что я тебе рассказал?

– Я понимаю, мой дорогой, понимаю. Но все это уже в прошлом. С этим покончено.

– Но не для меня.

– Лишь потому, что ты не даешь прошлому умереть . В мыслях ты никак не можешь с ним расстаться.

– Такие вещи не забывают.

– Ты их не забудешь – ты ведь это хочешь сказать?

Дэвид сурово поджал губы.

– Мы, Ли, – такие. Мы помним обиды годами, размышляем о них и не расстаемся с воспоминаниями.

– По-твоему, это повод для гордости? – слегка раздраженно спросила Хильда. – Вот уж не думаю!

Дэвид пристально посмотрел на жену. В нем чувствовалась некая решимость.

– Ты не придаешь большого значения верности, – сказал он, – верности воспоминаниям.

– По-моему, сегодняшний день важнее прошлого. Прошлое должно уйти. Если мы будем пытаться его оживить, то в конечном итоге непременно исказим его. Мы видим его, словно в кривом зеркале, в искаженной перспективе.

– Я отлично помню каждое слово, каждое событие тех дней! – пылко заявил Дэвид.

– Верно, но лучше этого не делать, дорогой. Это противоестественно. Ты судишь о тех днях с позиции юноши, вместо того, чтобы смотреть на них спокойным взглядом зрелого мужчины.

– И в чем же разница? – раздраженно спросил Дэвид.

Хильда помедлила с ответом. Наверное, было бы не слишком умно продолжать в том же духе, и все же были вещи, которые ей не терпелось высказать.

– Мне кажется, – сказала она, – ты воспринимаешь отца как этакое пугало. Возможно, если ты сейчас увидишься с ним, ты поймешь, что это обычный человек. Человек, который позволял страстям брать над собой верх. Человек, чья жизнь была небезупречна, далека от совершенства, но все же человек, а не какое-то там бездушное чудовище.

– Ты ничего не понимаешь! То, как он относился к матери…

– Существует вид кротости… покорности… – задумчиво произнесла Хильда, – которая пробуждает в человеке худшие его качества, но этот же самый человек, столкнувшись с силой духа и твердым характером, может проявить себя с совершенно иной стороны!

– Ты хочешь сказать, что это была ее вина…

– Нет, конечно же, нет! – оборвала его Хильда. – Я нисколько не сомневаюсь в том, что твой отец скверно обращался с твоей матерью, но брак – это нечто особенное… я считаю, что посторонний человек… пусть даже ребенок, родившийся в этом браке… не имеет права выносить суждения. Кроме того, твое отношение к отцу уже никак не поможет твоей матери. Все давно прошло. Теперь все по-другому. Теперь твой отец – старик с плохим здоровьем, который просит своего сына приехать к нему на Рождество.

– Ты хочешь, чтобы я поехал?

Хильда помолчала, не спеша с ответом, но затем приняла решение.

– Да, – сказала она. – Я хочу. Хочу, чтобы ты поехал – и раз и навсегда похоронил прошлое.

Джордж Ли, член парламента от Уэстерингема, являл собой дородного джентльмена сорока одного года. У него были светло-голубые глаза, в которых читалась едва заметная подозрительность, тяжелая нижняя челюсть и медленный педантичный выговор.

– Я сказал тебе, Магдалена, что считаю своим долгом поехать туда, – многозначительно произнес он.

Его жена нетерпеливо пожала плечами.

Она была изящным созданием: платиновая блондинка с выщипанными в ниточку бровями и гладким, как яйцо, лицом. Временами оно делалось совершенно бездумным и лишенным какого-либо выражения. Именно таким ее лицо было и в данный момент.

– Дорогой, – произнесла она, – там будет абсолютно ужасно, я в этом уверена.

– Более того, – сказал Джордж Ли, просияв, ибо в голову ему пришла мудрая мысль. – Это позволит нам существенно сэкономить. Рождество – время крупных расходов. Мы могли бы перевести прислугу на полный пансион.

– Какая разница? – воскликнула Магдалена. – В конце концов, Рождество ужасно в любом месте.

– Полагаю, они ждут, что им подадут рождественский ужин, – сказал Джордж, думая о своем. – Приличный стейк вместо индейки.

– Кому? Прислуге? О, Джордж, не суетись. Вечно ты переживаешь из-за денег.

– Кому же еще переживать из-за них, как не мне? – возразил Джордж.

– Верно, но ведь так глупо экономить даже на мелочах… Почему ты не потребуешь у отца больше денег?

– Он и так выдает мне внушительную сумму.

– Нет, это ужасно – полностью зависеть от отца, как ты. Ты должен открыто потребовать, чтобы он увеличил тебе содержание.

– У него свое мнение по этому вопросу.

Магдалена посмотрела на мужа. Ее пустые карие глаза неожиданно приобрели осмысленность. Взгляд сделался острым, проницательным.

– Он ведь ужасно богат, да, Джордж? Наверное, миллионер, а?

– Скорее дважды миллионер.

Магдалена завистливо вздохнула.

– Где же он заработал такую кучу денег? Неужели в Южной Африке?

– Да. В молодости отец сделал там целое состояние. Главным образом благодаря алмазам.

– Подумать только! – воскликнула Магдалена.

– Потом он вернулся в Англию, развернул свое дело, и его состояние, насколько мне известно, удвоилось или даже утроилось.

– А что будет, когда он умрет? – спросила Магдалена.

– Отец предпочитает не говорить на эту тему. Разумеется, никто не осмелится его спросить. Могу предположить, что деньги достанутся мне и Альфреду. Но Альфред, конечно же, получит больше меня.

– У тебя ведь есть и другие братья, верно?

– Да, брат Дэвид. Хотя ему-то вряд ли достанется больше, чем мне. Он увлекся живописью или какой-то подобной чепухой. Отец предупредил, что вычеркнет его из завещания, но Дэвид заявил, что ему все равно.

– Какой дурак! – вынесла презрительное суждение Магдалена.

– Еще у меня была сестра Дженнифер. Она сошлась с иностранцем – испанским художником, одним из друзей Дэвида. Но умерла около года назад. У нее осталась дочь, если не ошибаюсь. Отец мог завещать немного денег и ей, но только немного. И, конечно же, Гарри…

Он смущенно умолк.

– Гарри? – удивилась Магдалена. – Кто такой Гарри?

– Это… мой брат.

– Никогда не слышала, что у тебя есть еще один брат.

– Моя дорогая, к сожалению, он не делает нам чести. Мы никогда не говорим о нем. Он запятнал себя позором. Мы ничего не слышали от него вот уже много лет. Не исключено, что он давно умер.

Магдалена неожиданно рассмеялась.

– В чем дело? Над чем ты смеешься?

– Я просто подумала, как забавно, что у тебя… тебя , Джордж, есть бесчестный брат, – ответила Магдалена. – Ведь ты у нас такой представительный, такой респектабельный…