Герхард Гауптман - Ткачи

Пфейфер( меряя и рассматривая в лупу, говорит с усмешкой ). Ну вот еще! Этого недоставало! Небось, целую половину вперед забрал.

Ткач Гейбер( продолжая тем же тоном ). Я бы на той неделе с радостью все отработал. Да вот на прошлой неделе мне пришлось два дня отбывать барщину. А тут еще жена лежит больная…

Пфейфер( кладет работу Гейбера на весы. Рассматривая новый кусок ткани ). И эта работа никуда не годятся. Кромка ни на что не похожа: то узкая, то широкая. Что за безобразие! Здесь уток стянут, там прибавлено много лишнего. На дюйм не приходится и семидесяти ниток. Где же остальные? Разве это добросовестно? Нечего сказать, наработал!

Ткач Гейбер глотает слезы, стоит в приниженной и беспомощной позе.

Бекер( вполголоса Баумерту ). Уж не прикажете ли и пряжу покупать на свой счет?

Первая ткачиха( Во все время действия она не отходила от кассы и от времени до времени поглядывала вокруг и словно искала помощи. Собравшись с духом, она снова обращается к кассиру и умоляющим голосом просит его .) Я же ведь скоро отработаю; уж не знаю, что со мной и будет, коли вы не дадите мне ничего вперед на этот раз. О господи-господи!

Пфейфер( кричит на нее ). Это еще что за причитание? Оставь ты господа бога в покое. Ведь ты, небось, не больно-то много о нем думаешь! Лучше смотри за своим мужем, чтобы он не таскался по кабакам. Мы не можем дать ничего вперед. Ведь это не наши деньги. Ведь их с нас спросят. Кто работает прилежно, кто знает свое дело, кто живет богобоязненно, – тому не приходится забирать вперед. Вот тебе и весь сказ.

Нейман. Здешнему ткачу хоть вчетверо больше плати, все равно он вчетверо больше пропьет и еще долгов наделает.

Первая ткачиха( громко, как бы требуя справедливости у всех присутствующих ). Уж говорите что угодно, а только я не лентяйка. Что ж поделаешь, коли моченьки нет. С меня уж два раза вычеты делали. О муже мне и не говорите: он в счет не идет. И то он уж ходил лечиться от запоя к церлаускому пастуху, да никакого толку из этого не вышло. Ничего с этим не поделаешь, когда человека к вину тянет… А мы работаем, сколько хватает сил. Мне уж которую неделю и задремать-то некогда… Все пойдет у нас на лад, лишь бы эту слабость проклятую из костей вон выгнать. Поймите же, господин, что и мне не сладко. ( Льстивым, заискивающим тоном .) Уж я вас покорнейше прошу, будьте такие добрые, прикажите выдать мне и на этот раз несколько грошей вперед.

Пфейфер( продолжая свое дело ). Фидлеру одиннадцать зильбергрошей.

Первая ткачиха. Всего пару грошиков на хлеб! Пекарь в долг больше не дает. У меня ребят целая куча.

Нейман( вполголоса напевает, обращаясь к ученику ). А ткачихе каждый год по ребенку бог дает, тра-ля-ля, тра-ля-ля.

Ученик( кончая напев, к Нейману ). А ребенок вот какой: целых шесть недель слепой. Тра-ля-ля, тра-ля-ля.

Ткач Рейман( не прикасаясь к деньгам, которые отсчитал кассир ). Позвольте-с, мы до сих пор всегда получали по одиннадцать с половиной за кусок.

Пфейфер( кричит Рейману ). Если вы недовольны, Рейман, то вам стоит только сказать слово, и вы свободны. Вас насильно никто не держит. Ткачей и без вас много, а таких, как вы, – и подавно. Полная плата полагается только за полный вес.

Ткач Рейман. Неужто здесь не хватало в весе?

Пфейфер. Принесите кусок нанки без недостатков – и плата будет без вычета.

Ткач Рейман. Как? В моей работе много изъянов? Этого быть не может.

Пфейфер( продолжая рассматривать ткань ). Кто хорошо работает, тому хорошо и живется.

Ткач Гейбер( Все время он стоял около Пфейфера, выжидая удобной минуты, чтобы заговорить с ним. При последних словах Пфейфера он улыбается и, выступив вперед, обращается к нему тем же тоном, как и первый раз .) Я бы желал покорнейше попросить вас, господин Пфейфер, будьте великодушны. Явите божескую милость, не вычитайте с меня на этот раз. Моя старуха с самого поста не встает с постели, скрючило ее совсем. Шпулыцицу нанимать приходится, ну и…

Пфейфер( нюхает табак ). С вами одними мне заниматься некогда. Ведь и другие ждут.

Ткач Рейман. Видно, основа была такая. Что получил, то и натянул на станок, то и снял с него. Не могу я ее сделать лучше, чем она есть.

Пфейфер. Если вы не довольны основой, то и не приходите за ней. Вас, ткачей, тут достаточно. И без того много таких, которые, Христа ради, клянчат работы.

Нейман( Рейману ). Ну, что ж? Берешь деньги?

Ткач Рейман. Я не могу помириться на этих деньгах.

Нейман( не обращая никакого внимания на Реймана ). Гейберу десять зильбергрошей.

Ткач Гейбер( подходит, смотрит на деньги, качает головой, как бы не веря своим глазам, потом медленно и обстоятельно прячет деньги ). Ох господи-господи ( вздыхает ), ох-ох-о-о…

Старый Баумерт( наклоняясь к Гейберу ). Да-да, дядя Франц. Нашему брату только и остается, что вздыхать и охать.

Ткач Гейбер( говорит через силу ). У меня дома дочурка больная лежит. Скляночку лекарства надо бы принести…

Старый Баумерт. А что у нее болит?

Ткач Гейбер. Да так… она от роду была плохонькая… Я и сам не знаю… Ну, да уж тебе я, так и быть, скажу, она ребеночка родила. Ну, известное дело, какая у нас чистота. Вот с грязи-то она и хворает…

Старый Баумерт. У каждого что-нибудь да есть. Уж, где завелась бедность, там беда приходит за бедой. И удержу им нет, и передышки нет.

Пфейфер( рассмотрев ткань Бекера, кричит ). Бекер! Тринадцать зильбергрошей.

Бекер. Это что ж за получка? Это жалкая милостыня!

Пфейфер. Кто получил деньги, уходи вон! Один здесь торчит, а другие с места не могут двинуться.

Бекер( обращаясь к толпе, громким голосом ). Паршивая подачка! Только и всего! Чтобы ее получить, изволь-ка работать с раннего утра до поздней ночи. Сидишь, сидишь 18 дней, скрючившись за станком, задыхаешься от пыли, купаешься в собственном поту, а в конце концов зарабатываешь тринадцать грошей!

Пфейфер. Чего глотку дерешь?

Бекер. Так что ж что деру? Все равно вы мне ее не заткнете!

Пфейфер( вскакивает и кричит ). Это мы еще посмотрим! ( Бежит к стеклянной двери и кричит .) Господин Дрейсигер! Господин Дрейсигер! Будьте так добры!

Дрейсигер( входит. Это моложавый человек лет сорока, упитанный, астматичный. Обращаясь к Пфейферу, строгим голосом ). Что здесь случилось, Пфейфер?