Уинфред Шарлау - Кредит на революцию. План Парвуса

Спустя несколько часов поезд, через Ковно и Псков, продолжил путь к Петербургу. Проснувшись утром, путешественники поняли, что находятся уже на полпути к столице. За ночь их одежда покрылась тонким слоем пыли, и, отряхнувшись, два друга стали смотреть в окно. Поезд шел по открытой, унылой и безлюдной местности. Казалось, что пыль заняла то место, где должны были бы жить люди; расстилавшиеся безлюдные просторы не имели ничего общего с песчаными равнинами Восточной Пруссии. Путешественники развлекались тем, что, заметив за окном человеческую фигуру, смотрели на часы, чтобы узнать, через какое время появится следующий человек. Только один объект вызвал интерес путешественников за всю утомительную поездку: мрачные очертания Гатчинского дворца [73] Дворец в Гатчине был построен Ринальди для фаворита Екатерины II Григория Орлова. Гатчинский дворец имел все, чему положено быть во дворце, – бальные залы, картинную галерею, библиотеку, роскошные апартаменты бельэтажа. Но семья Александра занимала комнаты с низкими потолками, предназначенные скорее для гостей, а возможно, и для прислуги. Их в свое время облюбовал Павел I. Дворец был одновременно и крепостью. Расположенный на лесистой возвышенности, окруженный озерами, он был защищен рвами со сторожевыми башнями, откуда потайные лестницы вели в царский кабинет. Здесь была и подземная тюрьма, и подземный ход к озерам. В этом средневековом замке Александр чувствовал себя увереннее, чем в других своих дворцах. (Примеч. пер.) , где Александр III провел большую часть своего царствования; здесь ему не грозила опасность со стороны террористов.

Друзья провели в Петербурге несколько дней. До этого ни тот ни другой никогда не были в столице, поэтому теперь вели себя как обычные туристы. Гуляли по городу, восхищаясь архитектурными шедеврами, и не устали удивляться, как белые ночи влияют на жизнь города. Казалось, что нет никакого различия между днем и ночью; после полуночи на улицах было столь же оживленно, как днем. Гельфанд с Леманом посетили Петропавловскую крепость, тюрьма которой считалась одной из самых страшных в России, из которой еще никому не удалось бежать [74] Первые арестантские помещения появились в Трубецком бастионе Петропавловской крепости (первым узником крепости стал царевич Алексей Петрович, скончавшийся в Трубецком бастионе в 1718 г.). Деревянно-земляной бастион был возведен в 1703 г. В 1708–1709 гг. он был перестроен из камня и кирпича и стал первым каменным бастионом в крепости. В 1711 г. сюда был перенесен с государева бастиона кейзер-флаг, а в праздничные дни – штандарт (они поднимались на шпиле бастиона до 1732 г.). С 1724 г. в бастионе разместился Монетный двор. На нем же первоначально была установлена сигнальная пушка для полуденного выстрела. В 1781–1785 гг. по проекту Р.Р. Томилова и под руководством Ф.В. Бауэра стены были облицованы гранитом. В начале XIX в. бастион находился в ведении Артиллерийского ведомства, а позже в нем были размещены нижние чины Инвалидной роты. При этом часть казематов по-прежнему использовалась для содержания политических узников. В 1869–1870 гг. в Трубецком бастионе была разобрана одна из стен, и на освободившемся месте возведено двухэтажное пятиугольное здание тюрьмы. (Примеч. пер.) .

Спустя несколько лет Гельфанд смог лично испытать ужасы этой тюрьмы. Из Санкт-Петербурга друзья перебрались в Москву, более «русский» (по Парвусу, более «азиатский»), чем Петербург, город. Путешественников поразило обилие красочных вывесок, сделанных специально для неграмотных. У Лемана был цейссовский фотоаппарат последней модели. С фотоаппаратом что-то случилось, какая-то незначительная поломка, и большую часть времени, проведенного в Москве, доктор потратил на починку фотоаппарата.

Из Москвы путешественники направились в Нижний Новгород, затем на Волгу в Казань, оттуда на Каму, а далее по реке до маленькой пристани Мурсиха, самой восточной точки их путешествия. После недолгой остановки они поехали в южном направлении, от Оренбурга до Самары, оттуда опять на Волгу в Симбирск, и через Москву и Варшаву возвратились в Германию. За время поездки, занявшей несколько месяцев, они покрыли расстояние порядка 8 тыс. км. Основной целью путешествия было детальное изучение причин голода в России.

По возвращении в Мюнхен Гельфанд и Леман оставшиеся месяцы 1899 года посвятили написанию книги. Во время путешествия Леман вел дневник, в который записывал не только впечатления от поездки, от посещения Санкт-Петербурга и Москвы, но и то, что касалось его чисто профессиональных интересов – медицины. Большую часть книги написал Гельфанд, и он же отредактировал их совместный труд. В начале следующего года они отправили отредактированную рукопись вместе со множеством фотографий, сделанных Леманом, в Штутгарт своему издателю Дицу.

Хотя эта книга по-прежнему остается ценным историческим источником, в ней начисто отсутствует чувство сострадания к людям. Совершенно ясно, что писалась она исключительно с пропагандистской целью. Действительно, выдержки из книги позднее использовались во Франции во время кампании социалистов против выдачи Францией кредитов царскому правительству. В предисловии авторы объяснили, какую цель преследует их книга:

«Всемирная выставка в Париже, а до того в Чикаго, дала русскому правительству прекрасную возможность для саморекламы. За счет искусного оформления оно нарисовало перед посетителями картину богатства и изобилия. Не старое ли это искусство создания потемкинских деревень? Мы уже давно знаем, что Россия – земля, богатая природными ресурсами. Но что нас всегда поражало, так это то, как мало она использует эти ресурсы, как бедна она, несмотря на все ее богатства. Изменилось ли что-нибудь теперь? Эта книга показывает оборотную сторону медали: официальная царская Россия представляет Россию изобильной, наша книга представляет Россию голодающей» [75] Леман К. и Парвус. Голодающая Россия. .

В книге есть несколько занятных моментов и явных упущений. Кроме двух воспоминаний – одно о пожаре в Березине (воспоминание о детстве), а второе о столкновении с таможенниками после первой поездки в Швейцарию в 1886 году, – в книге нет ничего о самом Гельфанде. Он даже не упоминает о том, что путешествовал по поддельному паспорту, который объясняет состояние нервозности, о котором он пишет, при пересечении границы. Он ничего не пишет и о том, что по меньшей мере один из его родителей в то время жил в России, и маловероятно, что он сделал крюк, чтобы навестить их. Нет упоминаний и о том, что Гельфанд пытался войти в контакт с лидерами социалистического движения России, только туманный намек на посещение «знакомых» в пригороде Москвы [76] Там же. С. 32. ; на самом деле Гельфанд и Леман встречались с Потресовым, с которым обсуждали планы издания русской социалистической газеты за границей.