Филипп Серс - Тоталитаризм и авангард. В преддверии запредельного

Как бы то ни было, невротический узел образуется в психике Гитлера именно вокруг антисемитизма. Еврейский народ выполняет роль основного врага, который в конечном итоге и определяет критерии оценки для нацизма. Как антитезу, модель-субститут по отношению к еврейству, так его впечатляющему, Гитлер выбирает язычество. Нацизм становится, соответственно, практической систематизацией греческого ил и греко-египетского идеала. Эта модель подмены формирует философию нацизма, указывая второстепенных врагов (имя основного, напомним, уже известно): ими становятся противники греческого характера, реальные или воображаемые. Первым таким врагом становится авангард, противостоящий греческому идеалу гармонии своими формальными отклонениями, общим алогическим методом и освоением инаковости. Вторым – христианство: с античным язычеством его разделяет принципиальная оппозиция диалектического порядка.

Как нам предстоит в дальнейшем убедиться, систематизация язычества, к которой приступает гитлеровский тоталитаризм, будет выстроена прежде всего вокруг трех элементов: обратного уподобления, теории иллюзорного вдохновения, теории судьбы и параллельного понятия трагического. Всеми этими средствами она будет противостоять одновременно еврейству, христианству и авангарду, трем комплексам, на поле которых Гитлер проводит скрытую, но чрезвычайно действенную фальсификацию, каковая и станет отныне предметом нашего внимания.

1Ср. Nietzsche F. Le Cas Wagner, О. С., t. VIII, 1, p. 34–35, et § 12, p. 44.

2 Ср.: Sers Ph. Kandinsky, op. cit., p. 18–19 passim, где этот опыт разобран более подробно.

3 Ср.: наст. изд. гл. X.

4Ср.: Sers Ph. Kandinsky, op. cit., a также Sers Ph. Sur Dada, essai sur l’expérience dadaïste de l’image, suivi de Entretiens avec Hans Richter. Nimes, Jacqueline Chambon, 1997.

5 Nietzsche F. Le Cas Wagner, op. cit., p. 35–36.

6 Цит. no: Delpla F. Hitler. P., Grasset, 1999, p. 90.

7 Ibid., p. 93.

8Откр. 7:1–8.

9Delpla F., op. cit., p. 93.

10Мф. 25:31–46.

11Быт. 18.

12Ср.: Kandinsky, op. cit., p. 48, sq.

13Инцестуозное влечение было константой в роду фюрера. Известно, что отец Гитлера родился вне брака: его мать вышла замуж за брата его биологического отца. После смерти мужа она обвенчалась с бывшим любовником, в свою очередь овдовевшим, и он тогда усыновил своего внебрачного ребенка, будущего отца Адольфа, Алоиза Шикльгрубера. В свою очередь, Алоиз, ставший после этого Алоизом Гитлером, женился сначала на девушке, которая была младше его на 14 лет. Вторая жена, родившая ему двоих детей, была моложе на 24 года. В третий раз он женился на своей сводной племяннице Кларе Пельцль – здесь разница составила 23 года, – с ней у него было 6 детей, из которых выжили лишь двое, Адольф и его сестра Паула. В предстающей таким образом генеалогии Гитлера можно вычленить три ветви кровосмесительного поведения, отметив также бегство или исчезновение трех старших братьев и смену имени в процессе усыновления. Все это могло стать источником личных психологических проблем диктатора.

Как мы убедились выше, противоречие между тоталитарным убеждением и авангардной радикальностью выражается в оппозиции симулякра и раскрытия очевидности. Ницше упрекает Вагнера как раз в том, что тот прокладывает дорогу для мистики, склонной превращаться в искусство лжи; мощь предложенного Вагнером синтеза делает этот путь тем более опасным. Его искусство ложится в основу тоталитарного искусства – галлюцинации убеждения, основанной на возможностях гипноза.

Однако синтез искусств может иметь и иное применение, которое открывает живописная абстракция: изображая реальность, необходимо переустроить (переформулировать) ее таким образом, чтобы максимально раскрыть глубинное значение вещей. Это и есть ре-презентация. Здесь, правда, следует уточнить значение самого термина «абстракция». Абстракция в живописи не есть потеря репрезентативного содержания – это не отказ от фигуративности, а динамика редукции и толчка. Она редуцирует фигуративный характер видимости, обращается к внутренней реальности – и сталкивает два эти полюса.

Абстрактный синтез формулирует реальность с точки зрения смысла, тогда как константа неудовлетворенности и этическая требовательность, которые отличают радикальность авангарда, немедленно переносят ее в область эсхатологии.

Мы также доказали, что отношение Гитлера к искусству может служить иллюстрацией всего комплекса поведения нацизма. Художественные устремления фюрера – а именно: превращение язычества в систему – приводят его одновременно к антисемитизму и отвержению радикального авангарда. Однако посредством концептуальных сдвигов и разного рода фальсификаций весь комплекс все же довольно быстро выстраивается именно вокруг антисемитизма. Это позволило нам сделать вывод общего характера: антисемитская поведенческая стратегия Гитлера отличается от расизма, поскольку вере в ущербность расы другого антисемитизм противопоставляет утверждение ее превосходства. Даже в этом понятийном тумане Гитлер нащупывает проблему иудаизма: проблему его солидарности с христианством и неизбежной связи с радикальностью авангарда.

Парадокс нашего исследования состоит в том, что оно обнажает слияние в единой проблематике (искусство и тоталитаризм) трех самостоятельных феноменов: еврейства, христианства и радикального авангарда. Все они противопоставляют тоталитарной фальсификации различные аспекты достоверности образа. Вместе с тем именно эта дискуссия о природе образа обеспечивает трем элементам антитоталитарного сопротивления разнородность. Политика последовательного истребления направлена прежде всего против еврейского народа (Шоа), соответственно, еврейство отличает некая особенность, которая требует внимательного рассмотрения.

Проблему этого своеобразия можно разложить на две составляющие. Если в абсурдности и ужасе Холокоста следует признать раскрытие жертвенной природы еврейского народа, мы неизбежно оказываемся перед вопросом: жертвой (или, в изначальном смысле этого слова, свидетелем) чего являются иудеи? Затем, как только это свидетельствование становится понятным, необходимо выяснить, что – помимо невротического узла Гитлера – может обосновать родство между тремя упомянутыми явлениями (еврейством, христианством и радикальностью авангарда), настолько плотно выстраивающимися вокруг этого свидетельствования, что нацистский тоталитаризм объединяет их в едином (хотя и не всегда одинаково смертоносном) порыве ненависти?