Томас Карлейль - Герои, почитание героев и героическое в истории

Прежде всего я замечу, что так называемое личное суждение не заключает в себе, в сущности, ничего нового, – оно ново лишь для данной эпохи мировой истории. По существу, вся Реформация не представляет ничего нового и особенного. Она была возвращением к истине и действительности в противоположность царившим лжи и видимости, возвращением, каким всегда является всякое прогрессивное движение и истинное учение. Свобода личного суждения, если мы надлежащим образом будем понимать ее, неизбежно должна была существовать во всякую пору в мире. Данте не выкалывал себе глаз, не налагал на себя оков. Нет, он чувствовал себя как дома в атмосфере своего католицизма и сохранял при этом свою свободную провидящую душу, хотя многие жалкие Гогстратены, Тецели, доктора Экки 98стали впоследствии рабами его. Свобода суждения! Никакая железная цепь, никакая внешняя сила никогда не могли принудить человеческую душу верить или не верить. Суждение человека есть его собственный неотъемлемый свет. В этой области он будет царить и веровать по милости единого Бога!

Ничтожный, жалкий софист Беллармин 99, проповедующий слепую веру и пассивное повиновение, должен был сначала, путем некоторого рода убеждения, отказаться от своего права быть убеждаемым. Его «личное суждение» остановилось на этом как на наиболее подходящем для него шаге. Право личного суждения будет существовать в полной силе повсюду, где только будут встречаться истинные люди. Истинный человек верит по своему полному разумению, по силе света, который он носит в себе, и способности понимать, присущей ему, и так он всегда верил. Фальшивый человек, который силится только «убедить себя, что он верит», будет поступать, конечно, иначе. Протестантизм сказал этому последнему: горе тебе! А первому: прекрасно делаешь! В сущности, в этих словах нет ничего нового. Они знаменовали возврат к старым словам, которые искони веков говорились. Будьте непосредственны, будьте искренни: таков, еще раз повторяю, весь смысл протестантизма. Магомет верил по всей силе своего разумения, а Один – по всей силе своего разумения, – он и все истинные последователи одинизма. Они, по своему личному разумению, «рассудили» так.

Теперь я решаюсь утверждать, что личное суждение, законным образом применяемое, отнюдь не ведет неизбежно к эгоистической независимости, отчужденности, но скорее приводит в силу самой необходимости как раз к противоположному результату. Анархию порождает вовсе не стремление к открытому исследованию, а заблуждение, неискренность, полуверие и недоверие. Человек, протестующий против заблуждения, находится на правильном пути, который приводит его к единению со всеми людьми, исповедующими истину. Единение между людьми, верующими в одни только ходячие фразы, в сущности, немыслимо. Сердце у каждого из них остается мертвым. Оно не чувствует никакой симпатии к вещам – иначе человек верил бы в них, а не в ходячие фразы. Да, ни малейшей симпатии даже к вещам, что же говорить о симпатии к людям, себе подобным! Он вовсе не может находиться в единении с людьми; он анархичный человек. Единение возможно только среди искренних людей, и здесь оно осуществляется в конце концов неизбежно.

Обратите внимание на одно положение, слишком часто игнорируемое или даже совершенно упускаемое из виду в этом споре, а именно, что нет никакой необходимости, чтобы человек сам открывал ту истину, в которую он затем верит, и притом как бы искренне он ни верил в нее. Великий человек, мы сказали, бывает всегда искренним человеком, и это первое условие его величия. Но чтобы быть искренним, не обязательно вовсе быть великим. Природа и время вообще не знают такой необходимости. Она имеет место лишь в известные злополучные эпохи всеобщей развращенности. Человек может усвоить и затем переработать самым искренним образом в свое собственное достояние то, что он получает от другого, и чувствовать при этом беспредельную благодарность к другому! Все достоинство оригинальности не в новизне, а в искренности. Верующий человек – оригинальный человек. Во что бы он ни верил, он верит в силу собственного разумения, а не в силу разумения другого человека. Каждый сын Адама может быть искренним человеком, оригинальным в этом смысле. Нет такого смертного, который был бы осужден на неизбежную неискренность.

Целые эпохи, называемые нами «веками веры», оригинальны. Все люди в такие эпохи или большинство их искренни. Это – великие и плодотворные века. Всякий работник во всякой сфере работает тогда на пользу не призрачного, а существенного. Всякий труд приводит к известному результату. Общий итог таких трудов велик, ибо все в них, как неподдельное, стремится к одной цели. Всякий труд дает новое приращение, и ничто не причиняет убытка. Здесь – истинное единение, истинно царская преданность во всем величии, все истинное и блаженное, насколько бедная земля может дать блаженство людям.

Почитание героев? О, конечно, раз человек самостоятелен, оригинален, правдив или как бы там иначе мы ни называли его, значит, он дальше всякого другого в мире от нежелания воздать должную дань уважения и поверить в истину, провозглашаемую другими людьми. Все это располагает, побуждает и непреодолимо заставляет его не верить лишь в мертвые формулы других людей, ходячие фразы и неправду. Человек проникает в истину, если его глаза открыты и благодаря только тому, что его глаза открыты: неужели ему нужно закрывать их для того, чтобы полюбить своего учителя истины? Только он и может, собственно, любить с искренней благодарностью и неподдельной преданностью сердца героя-учителя, освобождающего его из мрака и возвещающего ему свет. Разве действительно такой человек не является истинным героем и укротителем змей, достойным глубокого почтения? Черное чудовище, ложь, наш единственный враг в этом мире, лежит поверженное благодаря его доблести. Это именно он завоевал мир для нас! Посмотрите, разве люди не почитали самого Лютера как настоящего Папу, своего духовного отца, ибо он в действительности и был таким отцом? Наполеон становится властителем среди перешедшего всякие границы возмущения санкюлотизма 100.

Почитание героев никогда не умирает и не может умереть. Преданность и авторитетность вечны в нашем мире. Это происходит оттого, что они опираются не на внешность и прикрасы, а на действительность и искренность. Ведь не с закрытыми же глазами вы вырабатываете свое «личное суждение». Нет, напротив, открыв их как можно шире и устремив на то, что можно видеть! Миссия Лютера состояла в ниспровержении всяких ложных Пап и властелинов, но вместе с тем она возвещала грядущую жизнь и силу, хотя бы и в отдаленном будущем, новых, настоящих авторитетов.