Пьер-Андре Тагиефф - Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование

Генриетта Юрблю, светская дама, дочь француженки и американца, убежденная антисемитка, долгое время посещавшая кружок княгини Радзивилл в Париже, подтвердила в своем интервью для American Hebrew (№ 16, 4 марта 1921 г.) «утверждения» этой женщины и уточнила:

«Отчеты» [тайных собраний сионских мудрецов] – это произведение трех агентов русской тайной полиции: Рачковского, Манасевича-Мануйлова и Головинского, целью которых было сделать евреев козлами отпущения, виновниками революции 1905 года.

Интервьюер излагает высказывания г-жи Юрблю, резюмируя их, а затем цитирует этого свидетеля, упомянувшего некоторые детали, которые стало возможным проверить лишь недавно (такие, как посещения Национальной библиотеки), благодаря архивным документам, обнаруженным М. Лепехиным:

Когда мадам Юрблю попросили рассказать что-либо о подробностях изготовления фальшивки, она улыбнулась, вспомнив агента тайной полиции, который щеголял в аристократических домах как герой хитроумного заговора, имевшего целью обмануть царя и уничтожить евреев. Он очень гордился своим произведением, сказала г-жа Юрблю. Он приходил к княгине Радзивилл, жившей на Елисейских Полях, прямо из Национальной библиотеки, где готовилась компиляция. Он приносил рукописные листки. Вспоминаю день, когда он явился с законченной работой. Она была написана по-французски, разными людьми, на пожелтевшей бумаге, завязана белой лентой. На первой странице было большое бледное чернильное пятно.

«Заключая свое интервью, г-жа Юрблю дополнила его следующим воспоминанием:

«Я антисемитка […]. Когда я услышала разговоры об этих «Протоколах сионских мудрецов», то немедленно приобрела книгу. Мне никак не приходило в голову, что она каким-либо образом связана с моими парижскими друзьями. Но как только я ее открыла, то сразу же сказала себе: «Ага! Я снова встречаю моего друга Головинского». Нет никакого сомнения […]: документ Головинского и «Протоколы» – это одно и то же».

Выводы из этих свидетельств сделал журналист Владимир Львович Бурцев, прославившийся своими расследованиями, большой знаток Департамента полиции и тайных русских служб (именно Бурцев разоблачил Азефа, полицейского агента, проникшего в революционные круги). Он написал в своей газете «Общее дело» 14 апреля 1921 г.:

То, что «Протоколы» являются мошенническим подлогом, не может вызывать ни малейшего сомнения. Цель их ясна: приписать евреям возможно большее количество преступлений и оправдать таким образом еврейские погромы.

Следовало, однако, уточнить психополитическое объяснение: конечно же целью этой фальшивки было оправдание антиеврейского насилия, которое представляли в качестве законной реакции на «еврейскую программу завоевания мира»; но главное, с помощью этого оправдания предполагалось пустить в ход стратегию отвлечения, состоявшую в том, чтобы приписать все беды России банде этнически определенных заговорщиков.

Как мы видели, именно весьма уважаемая лондонская Times «запустила», если можно так выразиться, 8 мая 1920 г. «Протоколы», даровав марку легитимности понятию «еврейская опасность», обычно интерпретируемому как «иудео-большевистская опасность». «Протоколы» следовало, согласно этой газете, принять всерьез, сделать предметом углубленного обсуждения, а их откровения – проверить путем изучения. И эта же самая Times в следующем году опубликовала 16, 17 и 18 августа статьи Филипа Грейвса, своего корреспондента в Константинополе, показавшего, что текст «Протоколов» представляет собой грубый плагиат «Диалога в аду между Макиавелли и Монтескьё», давно забытого памфлета [130]Мориса Жоли против «деспота» Наполеона III, который был напечатан в 1864 г. в Брюсселе. Вслед за тремя статьями Ф. Грейвса в газете появилась передовица, недвусмысленно озаглавленная «Конец “Протоколов”» [131]. Неподлинность «Протоколов» была отныне вещественно доказана, их апокрифический характер прочно установлен. Спустя несколько лет Роже Ламбелен с иронией и недоброжелательностью вспомнит этот эпизод:

Комитет по печати, учрежденный еврейскими организациями в Лондоне для борьбы с тем, что называли «новым антисемитизмом», задыхался от усталости, когда Times вдруг известила об удивительном открытии. С тайной, скрывавшей происхождение «Протоколов», было, таким образом, покончено. Памфлет действительно являлся подделкой, forgery; Израиль мог ликовать, благодарить Иегову: его врагов смели, уничтожили… [132]

В самом деле, на открытия и на доказательства Times во Франции немедленно и с энтузиазмом откликнулись непосредственно заинтересованные круги, которые не без наивности поверили в то, что с обманом навсегда покончено [133]. Тем не менее Морис Верн, руководитель Школы высших религиозных исследований Сорбонны, публикует 21 августа 1921 г. в L’Ere nouvelle статью, в которой, полагая, что плагиат установлен, призывает тщательно следить за превратностями фальшивки, так как, по его убеждению, «антисемитизм возрождается» [134]. В свидетельстве А. дю Шайла (напечатанном в La Tribune Juive 11 мая 1921 г.) содержались решающие подробности об отношениях между мистиком Сергеем Нилусом, скорее наивным человеком, и Петром Рачковским, энергичным и циничным полицейским, а также о сложных интригах, которые плелись вокруг царя и имели своей целью заставить его поверить в то, что либеральная модернизация страны являлась лишь дьявольской хитростью евреев, желавших погубить старую Россию. Однако, несмотря на обилие свидетельств, отсутствовали вещественные доказательства факта фабрикации фальшивки службами охранки, связанными в Париже с антисемитами и оккультистскими кругами. Для этого необходимо было выявить прототип, которому следовали при плагиате [135]. Статьи Ф. Грейвса принесли наконец решающие доказательства: оригинальный текст, с которого списывали фальсификаторы, в конце концов обнаружился. В конце лета 1921 г. могло показаться, что миф о всемирном еврейском заговоре был в конце концов проанализирован, а сатанинская легенда сведена к жалкой полицейской махинации, которая в силу различных обстоятельств (Великая война, большевистская революция и вызванная ею контрреволюционная реакция) вылилась в ложь, распространившуюся по всему свету. Сам Жак Бенвиль на страницах L’Action française без колебаний признал факт плагиата [136].

Таким образом, La Tribune Juive в своем выпуске от 2 сентября 1921 г. напечатала статью, обобщающую открытия Ф. Грейвса, за которой следовало письмо Исраэля Зангвилла в Times, опубликованное этой газетой 20 августа. Название статьи было таким же: «Конец Сионских протоколов»: