Энтони Саммерс - Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

Возможно, и Энель также стоял спиной к стене, когда пытался изо всех сил расшифровать эти рисунки. Тем не менее, увы, современные исследователи считают, что эти рисунки не содержат никакого смысла.

После того, как Сергеев закончил свою работу в «Расстрельной комнате» и сделал фотографии, он продолжил свою работу в здании Екатеринбургского суда. Тем временем продолжали поступать, новые свидетельства, и некоторые из них свидетельствовали о том, что семья осталась живой. Все это поступало к Сергееву, но, он, очевидно, не посчитал ни одно из них достойным доверия. Он получал регулярные сообщения относительно того, как продвигается поиск на поляне в районе Четырех Братьев.

Шахты в этой области были затоплены и офицеры затратили много времени и сил, откачивая воду из подозрительных шахт. Эти операции, и осмотр поверхности вокруг добавили скорее разочарования, вместо того, чтобы добавить что-либо новое к информации, полученной в самом начале поисков.

Сергеев составил список найденного:

• палец одного человека

• две части эпидермы [кожа]

• одна сережка

• чья-то вставная челюсть

• части ручной гранаты

• один держатель галстука

• кости птицы

• осколки маленькой стеклянной бутылки

• одна железная пластина от ботинка

• множество кнопок

• один железный совок.

К этому времени наставники императорских детей Пьер Жильяр и Сидней Гиббс вернулись в Екатеринбург. Вместе с Чемодуровым и Деревенько они осмотрели найденные предметы и официально подтвердили принадлежность большей части из них царской семье. Деревенько идентифицировал палец, как безымянный палец, принадлежавший его коллеге доктору Боткину, Чемодуров идентифицировал часть ткани, как лоскут, оторванный от вещевого мешка царевича, а Жильяр рассказал историю драгоценностей, найденных в шахте. Он рассказал, что императрица и ее дочери хранили свои личные драгоценности в заключении, несмотря на то, что Романовы испытывали нехватку в деньгах.

После перевода части семьи Романовых в Екатеринбург, императрица была настолько встревожена поведением Авдеева, что послала письмо своим дочерям, которые еще оставались в Тобольске, предупредив их о том, что бы они спрятали семейные драгоценности. Под словом «лекарства» в письме подразумевались драгоценности, и великим княжнам приказано было «позаботиться» о них. В результате, прежде чем расстаться с девочками, их горничные несколько дней занимались тем, что зашивали драгоценности в их лифчики, в шляпы, и даже в пуговицы. Ольга надела мешочек с драгоценностями себе на шею, а также надела несколько ниток жемчуга, спрятанные под одеждой. Деньги и драгоценности были также зашиты в подушки, и Демидова, горничная императрицы взяла одну из них в Екатеринбург. Гиббс, английский наставник, оценил общую стоимость этих драгоценностей в 100 000 £.

Если бы тела семьи были привезены в район Четырех Братьев, то драгоценности, возможно, выпали бы из одежды, когда их обыскивали или из разорванного убийцами платья; это вполне реальное объяснение, если считать, что трупы были в одежде, найденной на поляне.

Но многонедельные поиски многочисленной и высокоорганизованной команды лесников, шахтеров, и добровольцев не привели к нахождению каких-либо следов, указывающих на наличие трупов Романовых. От одиннадцати трупов остались только отрезанный неизвестно чей палец, небольшой фрагмент кожи и зубной протез. Так как доктор Боткин носил зубной протез, и так как палец, как полагали, был его, то справедливо было бы предположить, что он мертв.

Но, несмотря на выводы Сергеева, было ясно – присутствие драгоценностей и вещей, несомненно принадлежащих семье Романовых, ни в коем случае не доказывало, что тела императорской семьи также были на этой поляне; и во всех последующих расследованиях белогвардейцев, продолжившихся в следующем году, трупы Романовых так и не были найдены..

И это – один из самых важных моментов расследования.

За те несколько недель, которые прошли после того, как Сергеев начал свое расследование, у него скопилась масса устных свидетельств, которые следовало тщательно просеять. Он знал общепринятую версию убийства в Доме Ипатьева с самого начала, то есть с того момента, когда она впервые вылетела 30 июля из уст Федора Горшкова.

Но это было свидетельство из третьих рук, а первоначальным источником, по-видимому, была информация, полученная от бывшего охранника в Доме Ипатьева Анатолия Якимова. По словам его сестры, Якимов пришел домой 17 июля, выглядел потрясенным и испуганным, и сказал ей, что вся императорская семья была убита предыдущей ночью. Он сказал, что он «присутствовал при казни», но, как это будет показано при рассмотрении последующих доказательств, это не означало, что он видел тела, он только разговаривал с охранниками, находящимися в нижней комнате.

Но одного этого свидетельства было недостаточно для того, чтобы убедить следователя Сергеева, что было убийство; поскольку он одновременно получал и другие доказательства и сообщения, которые говорили о том, что некоторые из Романовых, а возможно и все, были вывезены из Екатеринбурга живыми.

По информации, собранной тайными агентами, работающими за линией фронта, у следователя теперь были некоторые противоречивые данные о вывозе семьи. Некоторые из сообщений рассказывали и о маршруте, и об используемом транспорте; они соответствовали самым ранним слухам, ходившим в Екатеринбурге, и большевистскому объявлению об эвакуации царской семьи в безопасное место после расстрела царя.

Сергеев был одновременно и озадачен, и старался быть беспристрастным. Ни один хороший следователь не закроет дело, пока большая часть свидетельств не укажет на единственно возможный вывод. В октябре, спустя три месяца после исчезновения Романовых, полной ясности не было. И при этом следователь не был одиноким в своих сомнениях. Скоро у него появились единомышленники.

Сомнения и слухи, циркулирующие в Екатеринбурге, докатились до Лондона, где у короля Англии Георга V, кузена Николая Романова, были личные основания для беспокойства за судьбу своего кузена и его родственников. Букингемский дворец давно уже признал, что сам царь был мертв, были официальные траурные мероприятия после того, как большевики объявили о расстреле Николая Романова в середине июля. Но сообщения британской разведки относительно судьбы остальной части семьи вызвали беспокойство в Лондоне.