Поль Пуаре - Одевая эпоху

Я вручил ей не слишком обременительную плату за услуги и откланялся. Когда мы спустились по лестнице, я обернулся и встал перед бухгалтером, загородив ему дверь. Я схватил его за плечи и, пристально глядя в глаза, произнес: «Ну, что вы об этом думаете?» Он ответил, что попытки узнать правду таким способом вызывают у него улыбку и что он просит расчет, так как видит мое недоверие.

Мой кабинет на улице Обер находился на втором этаже, и я часто поглядывал на балкон соседки-модистки: там появлялись хорошенькие женщины. Одна из них показалась мне красивее всех, кого я когда-либо встречал. Сейчас я уже не помню, под каким предлогом я заманил ее к себе, помню только, какое волнение почувствовал, когда она вошла. Это была брюнетка с голубыми глазами. Что за глаза! Голубые, как незабудки. Между нами возникло непреодолимое взаимное влечение, и, полагаю, именно она открыла мне, что такое любовь.

Примерка корсета, ок. 1900

У нее был, с позволения сказать, муж, но нас это нисколько не смущало. Не сговариваясь, мы решили принести его в жертву нашей любви. Тем не менее он, словно призрак, время от времени вставал у нас на пути, показывая, как он страдает, и пытаясь разжалобить. Но мы были веселы и безжалостны и преодолели бы любое препятствие, ибо нас переполняла какая-то неудержимая сила. Я надеялся, что эта встреча, посланная мне, как я думал, самой судьбой, определит все мое будущее, и до сих пор не понимаю, почему мои мечты не сбылись. Возможно, было что-то,

О чем я забыл. Если Марта однажды прочтет эти строки, пусть она знает, с каким благоговением, восторгом и уважением я вспоминаю о том времени, которые мы провели вместе. Простите мне это лирическое отступление.

В это же время произошло мое знакомство с Бернаром Нодэном [114] Н о дэн, Жан-Бернар – французский художник, график, гравер. . Увидев в «Криках Парижа» [115] Громкая реклама парижских торговцев. Этим крикам придавалась ритмическая стихотворная форма четверостишия, посвященного предложению и восхвалению одного определенного товара. Сборник «Крики Парижа» впервые составил и опубликовал Гильом де Вильнев в XIII в. его рисунки, я без долгих размышлений попросил его нарисовать для меня заголовки. Благодаря ему я узнал, что такое жизнь подлинного художника, всецело отданная творчеству. Невозможно найти более возвышенный пример любви к искусству. Я наблюдал, как рождалась каждая из его вещей, мне были известны все его мечты и надежды; я видел, как он приступал к работе над большими иллюстрациями, принесшими ему славу, и могу сказать: им владела поистине всепоглощающая страсть.

Я любил заходить в его скромную квартирку на улице Лаос или на улице Николя Шарле и заставать его за рабочим столом, где лежали резцы, медные доски, стояли флаконы с кислотами, смотреть, как он воюет с неподатливым материалом, стремясь полнее выразить свой замысел. Когда он достигал цели, делал себе подарок: брал гитару, висевшую на расстоянии протянутой руки, и играл какую-нибудь малагенью [116] Испанский народный танец. , а порой и арию Баха. Иногда я проводил у него полдня, слушая, как он с лукавой улыбкой исполняет шаловливые, запрещенные песенки XVII столетия. Одна из них, песня аббата Шолье, до сих пор доставляет мне истинное наслаждение, хоть и сохранилась в памяти далеко не полностью.

Программки Бернара Нодэна

Я горжусь, что был и остаюсь другом Нодэна, одного из самых одаренных художников, каких я знал, и мне лестно вспоминать, что это я подарил ему старинную виолу да гамба [117] Старинный струнный музыкальный инструмент семейства виол, близкий по размеру и диапазону современной виолончели. , из которой он извлекал такие чудные звуки, что прославленные музыканты вроде Казадезюса [118] Казадезюс, Робер Марсель (1899–1972) – французский пианист. С 1947 г. директор Американской консерватории в Фонтенбло. Крупнейший представитель традиций романтического пианизма. решились исполнять его сочинения на концертах. Но у меня еще будет случай поговорить о нем.

До скорого свидания, Нодэн!

Меня уже знали и ценили многие, но я был не вполне доволен своей жизнью: слишком часто проводил время легкомысленно и без всякой пользы. У меня было немало друзей или просто приятелей – Деклер, фовист Пикабиа [119] Пикабиа, Франсис (1879–1953) – французский художник-авангардист, график, писатель-публицист, получил известность как эксцентричный художник, не подчинявшийся никаким политическим или стилистическим догмам. Оказал большое влияние на современное искусство, в частности на дадаизм и сюрреализм. (тогда он еще прилежно копировал Сислея [120] Сислей, Альфред (1839–1899) – французский художник-пейзажист английского происхождения, представитель импрессионизма. ), с ними я развлекался, но это были лишь удовольствия, а я мечтал о счастье. В то время повсюду стали появляться опиумные курильни, опиум начал входить в моду. Кое-кто старался завлечь меня в гости к морским офицерам и художникам, которые в своих изысканно обставленных домах приобщали знакомых к радостям опиума. Но я так и не поддался на уговоры: упоминаю об этом лишь для того, чтобы раз и навсегда заткнуть рот якобы хорошо осведомленным злопыхателям, пожелавшим сделать из меня извращенца и сатаниста. Мои средства не позволяли мне стать ни тем, ни другим. Я так и не попробовал ни опиума, ни кокаина, ни морфия, ни какого-либо иного зелья, отравляющего тело и душу. Наоборот, мне хотелось упорядочить и устроить свою жизнь, потому что в той колоритной среде, где я вращался, легко было впасть в беспутство и сумасбродство. Самой надежной защитой от этой угрозы мне представлялась семья, и я стал убеждать себя, что пришла пора жениться.

Программки Бернара Нодэна

Родные очень удивились, когда узнали о моих намерениях.

Я решил возобновить знакомство с одной особой, которую знал с детства. Мне казалось, что именно в ней я найду достойную подругу. Но, как мне сказали, она не была парижанкой и к тому же, вероятно, бесприданница. Действительно, девушка жила за городом, достаточно далеко от Парижа, чтобы не заразиться той поверхностной образованностью, какой отличались люди моего круга: именно это мне и нравилось в ней. Она была совсем простушкой, и все, кто ею восхищался позже, когда она стала моей женой, наверняка пренебрегли бы ею в тогдашнем состоянии. Но я смотрел на нее наметанным глазом кутюрье и видел ее скрытые достоинства.