Исак Фрумин - Массовое высшее образование. Триумф БРИК?

И напротив, государство почти не сдерживало массового набора в вузы, находящиеся в ведении провинций, в результате чего с 1997 по 2009 г. численность студенчества выросла примерно в 6 раз. Со стороны государства это было намеренным действием, чтобы отделить функцию массовой подготовки профессиональных работников от функции подготовки в ведущих университетах «мирового класса» «элитных» специалистов, ориентированных на исследования. Но и при таких обстоятельствах в провинциях есть университеты, которые – даже несмотря на то что получают меньшее финансирование в расчете на одного студента, чем центральные элитные университеты, – тоже ориентированы на исследования, дают качественную подготовку по программам Ph.D., так что различие между этими двумя типами вузов оказывается размытым.

Частные университеты, предлагающие 4-годичные образовательные программы по довольно высоким ценам, распространялись гораздо медленнее: в 2004 г. в них обучалось в общей сложности 1,01 млн студентов, а в 2009 г. – 2,19 млн [NBS 2005; 2010]. Это отражает решение правительства сохранять небольшую долю частных вузов относительно государственных (на уровне порядка 20 %). Набор в государственные и частные колледжи, предлагающие 3-годичные программы профессионального образования, с 1997 по 2009 г. вырос почти в 6 раз. Таким образом, рост охвата высшим образованием происходил в основном за счет увеличения количества учебных заведений, предлагающих программы профессиональной подготовки; сейчас на их долю приходится порядка 45 % общей численности поступающих в вузы [NBS 2010].

Благодаря такому стремительному, четко регулируемому и дифференцированному росту высшего образования, гораздо больше молодых людей получили возможность обучаться в вузе, однако столь быстрое распространение именно неэлитных институтов при этом увеличило вероятность возникновения серьезного неравенства в самой системе высшего образования [Shavit et al. 2007]. П. Лоялка предполагает, что негибкая образовательная политика на разных уровнях довузовской подготовки в Китае (включая и порядок поступления в вузы) может увеличить социально-экономическое неравенство в распределении студентов по 4-годичным учебным заведениям. Например, годовой план приема, о котором мы говорили выше, сформирован так, что провинциям с более высокими доходами на душу населения выделяется – пропорционально численности их 18-летнего населения – больше мест в вузах, а сами вузы – более селективные [Loyalka 2009]. Например, Пекин, Шанхай и Чжэцзян (одни из наиболее развитых регионов Китая) отправляют порядка 20–25 % своей 18-летней возрастной когорты в вузы с 4-годичным обучением, тогда как Хэнань, Юньнань и Гуйчжоу (наименее развитые регионы Китая) отправляют порядка 8 % [19] Эти данные рассчитаны путем деления: общая численность принятых на 4-годичные программы обучения в вузы в 2009 г. поделена на численность детей в возрасте 9 лет в каждой провинции в 2000 г. (по данным переписи населения 2000 г.). .

Принципы, на основе которых происходит выделение мест в вузах по разным провинциям (включая сами критерии и формулы, используемые для этого чиновниками), публично не разглашаются. Так, неясно, в какой степени здесь учитываются финансовые соображения (то, что правительства провинций выделяют финансирование вузам, расположенным на их территории, и за это просят больше мест для своих жителей). Может быть и так, что чиновники в центральном аппарате ощущают давление со стороны провинций или же верят в социальную эффективность, согласно которой более развитым провинциям следует выделять больше мест, потому что в них пропорционально больше (хорошо подготовленных) выпускников школ. Даже если они и руководствуются такими мотивами, общественность уже обратила внимание на неравенство между провинциями в сфере высшего образования. И в ближайшее десятилетие, поскольку система образования продолжит расти, руководство страны должно будет решать эту проблему распределения квот между провинциями.

Впрочем, наиболее заметным инструментом распределения студентов по массовой, дифференцированной системе высшего образования Китая является вступительный экзамен в вуз. Этот экзамен, называемый «гоу-коу» (gaokao), получил даже международную известность за то, что повлиял на целую систему образования, определив, что же школьники изучают прежде, чем поступать в вуз [LaFraniere 2009]. Этот экзамен много критиковали за его слишком большую нагрузку на детей и их родителей, за то, что он заставляет натаскивать на запоминание, зубрить, а не учит творческим навыкам и умениям [20] Однако результаты, которые недавно (в 2009 г.) показали студенты Шанхая в международном тесте PISA, заставляют в целом задуматься о качестве подготовки в китайских школах. . Некоторые элитные университеты негромко, но настойчиво просят правительство разрешить им более гибко настраивать свои критерии отбора. Однако пока неясно, каким будет эффект от недавнего эксперимента правительства, когда некоторые университеты получили относительную автономию в процессе отбора небольшой группы студентов по собственной процедуре отбора – увеличит ли это справедливость доступа в вузы или, напротив, уменьшит. К тому же сокращение неравенства в высшем образовании пока что в гораздо большей степени зависит от действий на уровне довузовского образования (подробнее см. главу 8).

Еще одна важная особенность китайской системы приема в вузы заключается в том, что очень большая доля студентов обучается по различным направлениям в области инженерных наук. Доля студентов инженерных специальностей в вузах с 4-годичными программами сейчас несколько сократилась по сравнению с 1990-ми годами, но и в 2009 г. она составляла 32 % [NBS 2010]. Исследователи справедливо отмечают: для того чтобы сопоставлять тренды с тем, что происходит в развитых странах, – например, в США, мы должны сосчитать, сколько всего выпускается инженеров из вузов с 4-годичным сроком обучения, а также состыковать определения инженерных специализаций [Gereffl et al. 2008]. Как бы то ни было, тот миллион абитуриентов, что в 2009 г. поступили в Китае на инженерные программы (пусть и в широком, не самом точном смысле), – это уже почти в 9 раз больше, чем в США [NBS 2010; National Science Board 2010]. Причем подавляющее большинство первокурсников, поступивших на инженерные специальности, не сможет сменить программу обучения (специальность) вплоть до окончания вуза через четыре года. В Соединенных Штатах, напротив, студенты бакалавриата часто меняют специализацию, отчисляются или растягивают обучение на несколько лишних лет.

Большая доля студентов технических специальностей сохраняется также в магистратуре и аспирантуре: несмотря на постепенный спад на протяжении последних десяти лет, студенты инженерных специальностей составляют более 30 % всех студентов магистратуры и 40 % всех аспирантов (программ Ph.D.). Степень Ph.D. в Китае ежегодно получают порядка 15 тыс. человек [NBS 2010] – это больше, чем где бы то ни было в мире; разве что Россия тоже выпускает очень много аспирантов, защитившихся в области технических наук, относительно общей численности населения. В 2009 г. диссертации в области инженерных наук защитили лишь около 1440 человек в Индии, порядка 7500 в России и всего 1300 человек в Бразилии. В главе 7 мы рассмотрим, какие последствия выпуск аспирантов имеет для качества инженерного образования в странах БРИК.