Array Коллектив авторов - Девятнадцать стражей (сборник)

– Чего ждете? – крикнул он, отмеряя даме солидный хук справа, от которого та уселась на пол. – Пока сожрет меня?

Она же вставала. Головы у нее уже не было, одни исполинские челюсти, которые продолжали расти.

Она прыгнула к нему. Он заслонился стулом, а мощные зубы сомкнулись на одной из ножек. Та переломилась с треском. А челюсти мадемуазель Крыси снова выросли.

Корицкий и Брумик наконец пришли в себя. Выскочили из укрытия с пистолетами в руках, но замерли недвижимо.

– И как в это стрелять? – спросил подкомиссар удивленно.

Потому что перед ними был уже не человек, но огромные, словно драконья пасть, челюсти, колышущиеся на двух крепких ногах мадемуазель Крыси, чье тело почти полностью исчезло, превратясь в огромные зубища, все пытающиеся цапнуть палача. Тот уклонился в очередной раз, пробуя даже наносить удары, но даже когда те достигали цели, не производили, казалось, на измененную женщину ни малейшего впечатления.

Корицкий сорвал простынку с кровати и набросил ее на мадемуазель Крысю.

– Комиссар! Веревку! – крикнул.

Брумик наклонился за веревкой, которую они втягивали в квартиру после того, как спускались по ней с крыши. Вместе со Стшельбицким спутал яростно бьющееся под простынкой существо, не давая ему освободиться.

Сражаться с ним, прежде чем оно наконец сдалось, пришлось до утра. А с первыми лучами солнца снова превратилось оно в огромную женщину.

– Вот теперь ее можно и застрелить, – предложил Стшельбицкий из-под стены, которую он, усталый, подпирал.

– Лунатичка, – просопел Брумик. – Нельзя. Была не в себе. Нельзя.

– То есть что? Невиновна? Выпускаем ее?

– Ну это-то – нет. – Корицкому единственному хватило сил вползти на кровать. – Уж очень она опасна. Будут ее держать взаперти. Наверняка в госпитале в том селе под Краковом. Создали там подразделение для таких, как она, сверхъестественных безумцев.

– В Кобежине? – подсказал Брумик.

– Именно.

Двумя часами позже они наблюдали, как связанную, одуревшую от успокоительных женщину санитары грузят в огромную клетку и располагают на повозке.

Стояли они теперь не в одиночестве.

– И что с нами-то будет? – всхлипывал Павловский. – Кто нами займется?

– Сами собой займетесь, – осадил его Стшельбицкий. – Нет вам нужды в этой… народной совести!

– За себя говорите! Я о вас все знаю!

– Ступайте-ка вы домой, пока я добрый! – рявкнул на него палач, после чего развернулся и сам ушел.

Брумик и Корицкий двинулись следом.

– Никто не знает! – рычал Стшельбицкий. – Никто ничего не знает! Весь этот треп о совести…

– Он знает то, что мы наговорили. А нам-то пришлось преувеличить, верно, сержант?

– Эта ваша идейка о голом епископе и правда была милой, комиссар.

– О епископе? – палач глянул на одного, затем на второго. – О каком епископе? Что вы там мне приписали?

– Да историйку о том, как вы одного епископа пустили голышом через город, потому что тот грозил вам с амвона, а сам ходил по девкам. И надо ж такому случиться, чтобы понравилась вам одна и та же, – пояснил Брумик. – Знаете, мы это сказали, чтобы ту бабу спровоцировать. Были уверены, что Павловский ей все повторит, ну и… Мы ведь в курсе, что вы ничего такого не делали…

– А жаль, что не делал! – воскликнул палач. – Вот была бы история! А знаете, господа, ведь было у меня одно дело с попом – не с епископом, правда, но он действительно был до девок охоч… И кокотки-то все жаловались, что он им… – Стшельбицкий оборвал себя, поразмыслил. – Но от господина комиссара таких-то фантазий я не ожидал. В тихом омуте!..

Он захохотал.

– На сухую глотку я вам ту историю излагать не стану. Пойдемте, господа, на Псовой был кабак, который никогда не закрывается. Там я вам все и расскажу.

– Надо сперва рапорт составить, – пробурчал Брумик.

– И выкупаться, – Корицкий провел ладонью по слишком давно не мытой голове.

– Я ставлю! – искушал Стшельбицкий, потянув их следом.

А поскольку оба они уже были настоящими краковянами, финансовый аргумент сей обратился к их сердцам и усмирил служебное рвение. И нисколько рвение это не помешало им провести все утро за пивом, внимая историям о былых временах.

Всякий раз после очередной неудачи, очередного невпопад сказанного слова или не вовремя сделанного шага Глинну Тамро снилась Эльга-Заступница, и сны эти были так похожи друг на друга, словно он попадал внутрь хитроумной краффтеровской машины и превращался в механического голема, обреченного вечно повторять одни и те же движения. Сначала он шел по берегу; справа от него море длинными пальцами волн перебирало разноцветную гальку, слева вздымались синие горы, чьи вершины прятались в густом тумане. Он был один. Потом впереди обнаруживалась фигура в белом, и чем ближе он подходил, тем лучше мог разглядеть ее – стройную молодую женщину в длинном платье, с распущенными темно-русыми волосами. Она стояла лицом к морю и как будто пыталась что-то разглядеть посреди бескрайних владений Великого шторма. У нее было красивое, но грустное лицо с тонкими чертами – лицо, как две капли воды похожее на статую в портовой церкви родного города Глинна.

Он замирал, потрясенный осознанием того, что видит богиню.

Она вздыхала, небрежным жестом смахивала слезу – должно быть, от соленого морского ветра?..

Вместо возгласа «Подожди!» из его горла вырывался тихий хриплый шепот, а ноги отказывались подчиняться, словно он и впрямь был големом с шестеренками в голове и искрой звездного огня вместо сердца. Механическим тварям, как известно, к воде лучше не приближаться.

Эльга поворачивалась к нему спиной и уходила, исчезала среди острых скал, похожих на зубы чудовища. Так повторялось до тех пор, пока Глинн не уверился в том, что она его ненавидит.

– Тамро? Тамро? Опять спите, негодник вы этакий?

– Нет, профессор, я просто задумался.

– А-а, так вы умеете думать? Осмелюсь спросить – хотя мне заранее страшно услышать ответ, – какие мысли роятся в вашей голове? Связаны ли они с Договором Семерых, которому посвящена сегодняшняя лекция? Или вы просто предаетесь воспоминаниям о том времени, когда с вашим другом – как бишь его звали? – развлекались в тавернах Ниэмара, сорили чужими деньгами? Даже странно, что это вас так увлекло, ведь в вашем родном Лейстесе нечем было заниматься, кроме все тех же грабежей… то есть, я хотел сказать, кутежей.

– Ошибаетесь, профессор, я думал совсем о другом.

– Так просветите же меня, умник вы наш!

– Союзный договор – я предпочитаю называть его именно так, ведь вы же знаете, что в течение десяти лет после того, как он был подписан старейшинами семи кланов, еще три семейства объявили о желании к нему присоединиться, – так вот, Союзный договор был на самом деле не более чем ловушкой, которую клан Корвисс устроил для капитана-императора Аматейна. Они с самого начала знали, что его величество не устоит перед соблазном и нарушит тайный протокол о запрете на магию полужизни. Они все продумали. Это их следует благодарить за развал Империи, и тот факт, что обе битвы при Росмере…