Array Коллектив авторов - Девятнадцать стражей (сборник)

– Стоп, стоп! Я, знаете ли, встречал немало завиральных теорий по поводу Договора и того, что ему предшествовало, но это уже переходит всякие границы! Тамро, откуда вы взяли этот бред? У Дарриона? У Саразина Ламарского?

– Н-нет. Я пришел к выводу, что…

– Тамро, вы оглохли? Я задал вполне конкретный вопрос – где вы прочитали то, о чем изволили нам поведать с таким воодушевлением, словно сами все написали? Только не надо вешать мне на уши морскую капусту, я никогда не поверю в мыслителя родом из Лейстеса. Зачем вы вообще выбрались из пиратского гнезда, а, Тамро? Сидели бы там, под боком у отца и старших братьев, они бы обязательно нашли вам какое-нибудь дело – ведь пираты своих не бросают, хе-хе. Ну так что?

– Мне нечего добавить к сказанному, профессор.

– Понятно. Вот вам задание, Тамро: завтра в это же время я жду от вас документальных подтверждений тому, что клан Корвисс и в самом деле знал о предстоящем нарушении Договора Семерых и осознанно использовал нарушение в своих целях. Достаточно будет одной строчки, одного слова, но я должен его увидеть завтра. Иначе я задействую правило Трех провалов – а это ведь будет третий провал, не так ли? – и вы вылетите из Университета быстрее, чем ядро вылетает из пушки. Все понятно? Отлично. Теперь продолжим. Итак, Союзный… гм… кракен вас побери, Тамро… итак, Договор Семерых является одним из примеров…

~ Подожди!~

Глинн вздрогнул и проснулся.

В библиотеке было очень тихо и темно, горела только одна краффтеровская лампа – на столе, посреди беспорядочного нагромождения книг, оказавшихся на этот раз совершенно ненужными. Сколько часов он проспал, уткнувшись лбом в раскрытый третий том «Истории морей и суши» Саразина Ламарского? Он подумал: «Чудо, что страницы не помялись…» – а потом криво улыбнулся и покачал головой. За подпорченную книгу угрожал штраф, но это уже не имело никакого значения, потому что невыполнимое задание профессора Эллекена гарантировало: в самом скором времени в Ниэмарском университете станет на одного студента меньше. Лучше бы он и впрямь снова испортил книгу – за это наказывали, но не исключали. Те времена, когда каждый рукописный фолиант ценился на вес звездного огня, давно прошли, хвала Краффтерам и их машинам, в особенности печатным.

Рукописи…

Он поднялся и украдкой огляделся, делая вид, будто разминает затекшие плечи и шею. В читальном зале – одном из тринадцати залов громаднейшей библиотеки Ниэмарского университета, самой большой библиотеки Десяти тысяч островов – по-прежнему было тихо, и даже со стороны коридора не доносилось ни звука; в какой-то момент он краем глаза заметил, как что-то шевельнулось на галерее, опоясывавшей зал на уровне второго этажа, и насторожился, но потом с облегчением понял – померещилось. Вероятно, он проснулся в тот момент, когда часы у входа в Библиотеку пробили полночь и из глубин искусственного моря выбрался первый механический Пожиратель, которому на протяжении часа предстояло тихонько подбираться к одному из шести безымянных Городов, чтобы у его стен сразиться с фрегатом-защитником и убраться восвояси, поджав израненные щупальца. Скоро какой-нибудь из ночных сторожей заглянет в читальный зал и выпроводит припозднившегося студента вон. Глинн понятия не имел, сколько времени на самом деле осталось в его распоряжении, но опасная идея, родившаяся в его голове, была слишком притягательна, чтобы просто так от нее отказаться. Чем он теперь рисковал? Исключить дважды его не сумеет даже Эллекен.

Подкрутив ручку краффтеровской лампы так, чтобы холодный белый огонек в ее хрустальном сердечнике почти погас, Глинн сунул руку в карман и нащупал вещь, которую предпочитал каждый день носить с собой, не желая, чтобы ее обнаружил в его вещах какой-нибудь не в меру любопытный сосед. Случись такое, из «пиратского сына» он превратится в «вора и пирата». Это было бы вдвойне несправедливо: предки Глинна Тамро вовсе не были первопоселенцами, они перебрались в Лейстес из разрушенного до основания Мариона, выбрав город, более-менее сохранившийся после нашествия пожирателей, – а сохранился он, стоило бы заметить, благодаря самоотверженной храбрости тех самых пиратов, над которыми так любил потешаться достопочтенный профессор Эллекен, – и, самое главное, эту штуковину Глинн получил уже в Ниэмаре. Она принадлежала его другу.

«Что же ты медлишь? – сказал бы этот друг. – Вперед, пиратский сын! Покажи покрытым пылью и плесенью сухопутным шебаршилам, на что ты способен!»

Не давая себе времени на раздумья, Глинн вышел из читального зала и оказался в широком коридоре, освещенном зеленоватыми краффтеровскими лампами, размещенными под самым потолком. Где-то далеко раздавалось ритмичное постукивание – Глинн насторожился, а потом перевел дух, сообразив, что это всего лишь ночной дождь барабанит в окно. Его цель располагалась близко, почти что в двух шагах: неприметная дверь на замке, с которым нетрудно справиться при помощи лежавшего у него в кармане складного ножа с узким лезвием и множеством секретов – ножа, который неспроста называли воровским.

Он время от времени навещал это странное место по ночам, каждый раз рискуя быть пойманным и изгнанным из Университета с позором, и все никак не мог понять, отчего столь ценные вещи держали именно здесь. В маленькой неохраняемой комнате, заставленной стеллажами, между которыми мог протиснуться лишь худощавый человек вроде самого Глинна, хранились не книги, а журналы, дневники, письма и прочие документы тех лет, когда Союзный договор готовился, подписывался первыми семью участниками и распространялся, вовлекая кланы в игру, затеянную хитроумными воронами из клана Корвисс. Глинну хотелось верить, что именно здесь он узнал такие подробности о договоре, о каких никогда не говорили в лекционных залах, – прочитал в какой-нибудь старой тетради, а потом забыл, – хотя существовало еще одно объяснение, о котором он предпочитал не думать. Впрочем, сейчас уже не имело значения, каким образом сведения просочились в его память. Если бы Эльга-Заступница подарила ему хотя бы неделю, чтобы во всем как следует разобраться, он бы смог выбраться из западни, он бы что-то нашел…

Но недели у него не было. И даже дня не было.

Полчаса и слепая удача – вот и все, на что он мог рассчитывать.

В хранилище царили зловещие сумерки – его освещала только одна вечная лампочка кроваво-красного цвета, – и если бы Глинну действительно выпала возможность провести здесь столько времени, сколько хотелось, он бы точно испортил зрение. Содержимое стеллажей не было рассортировано ни по годам, ни по авторам, однако в прошлый раз он случайно обнаружил дневники Айлантри-младшего из рода Корвисс – того самого Айлантри, последнего секретаря Рейнена Корвисса, Духа Закона. Дневники занимали целую полку, и наверняка хоть в одном из них должен был упоминаться Союзный договор, будь он проклят на суше, на море и в облаках.