Вальтер Моэрс - Лабиринт Мечтающих Книг

Теперь уже ощущался не только запах города, но и до него самого было уже рукой подать. Но из моего первого путешествия в Книгород я знал, что в действительности мне потребуется еще минимум один день, чтобы оказаться там.

Я выпил залпом оставшуюся воду из бутылки. Возможно, это выглядело безрассудным, но мотивировало меня к постоянному движению в течение дня, без привалов, так как до конечной цели у меня не было ничего для утоления жажды. Я стал на пару сотен годков старше, и если я хотел пройти это расстояние за то же самое время, что и тогда, то у меня должен был быть для этого стимул.

Мы опустим скучное описание этого похода, лишенного каких-либо событий, мои дорогие друзья! Скажу только, что в конце дня я был так же обессилен, разбит, голоден и у меня так же болели ноги, как в тот раз, когда я пришел к границе Книгорода. Но перспектива утолить там жажду, особенно в последние часы моего марша, ускорила мой шаг, и был всего лишь ранний вечер, когда я достиг своей цели.

Еще издалека я с удивлением обнаружил, как вырос город: в некоторых местах он прибавил ширины (как я) и немного вырос в высоту. За несколько часов до того, как я достиг окраины Книгорода, я услышал сильное жужжание, как будто оно доносилось из огромного улья. С каждым моим шагом оно становилось все более громким и многозвучным. Я гадал, что это могло быть – работа молотов и пил в слесарной мастерской, удары колоколов, ржание лошадей или беспрестанный грохот печатных машин. И среди всего вибрировал основной, ни с чем не сравнимый, главный звук – камертон любого большого города, который питается тысячами беспорядочно перекликающихся голосов и звучит как сдерживаемый шепот публики. Или как журчание медленного потока. Я на месте.

Число зданий как минимум удвоилось, а может быть, даже и утроилось. Значительно увеличилась и их высота. Раньше едва ли можно было увидеть дома выше одного или двух этажей, сейчас же я еще издалека увидел трех-, четырех- и пятиэтажные дома. Тонкие высокие башенки из листовой стали, длинные-предлинные дымовые трубы, каменные башни – все это отсутствовало в старом Книгороде. Но он больше не был маленьким романтическим городком с многочисленными туристами, ностальгической деревней с антикварными лавками, сохранившейся в моих воспоминаниях. Казалось, это был совершенно новый город с другими обитателями, приезжими и судьбами. Я подошел к перекрестку, на котором дорога, по которой я шел, пересекалась с другой дорогой. От нее отходило множество маленьких улочек, по которым сотни людей устремлялись в город. Мне стало теперь окончательно ясно, что это было не сентиментальное путешествие в прошлое, а шаг в непредсказуемый и непредвиденный отрезок моей жизни, – если только я в самом деле отважусь войти в Книгород. Я невольно остановился.

Неужели это опять был приступ раздвоенности ? Это было глупо, уговаривать себя вернуться. Просто невозможно! Я был голоден, совершенно обессилел и умирал от жажды. Мне нужно было в город хотя бы для того, чтобы освежиться и отдохнуть. Ночлег здесь был, по меньшей мере, неизбежен. Но почему же я все-таки колебался? Я ведь не так далеко ушел, чтобы сейчас же развернуться и отправиться назад. Идиотизм! Что заставляло меня медлить? Был ли это инстинкт? Воспоминания обо всем, что со мной произошло после того, как я однажды пересек магическую границу этого города? Наверняка. Но главным образом я боялся убедиться в том, что время ушло безвозвратно. Тот, кто уже однажды входил в здание, которое не видел со времен своего детства или юности – старый родительский дом, школу и тому подобное, – тот поймет меня. Это болезненный, с меланхолическим оттенком опыт, приближающий к концу жизни. Но в таких случаях вещи оказываются не такими большими, как в воспоминаниях, не так ли? Книгород же, наоборот, мои дорогие друзья, не просто сохранился, но и значительно вырос.

– Вперед или назад? – спросил вдруг высокий и неприятный голос. Я очнулся от своих мыслей, недоуменно огляделся вокруг и обнаружил, что перегородил узкий переулок – один из многочисленных подходов к городу. Люди протискивались мимо меня, настойчиво стараясь проникнуть в город. Голос же принадлежал нахальному и неприятному на вид гному, стоящему позади меня, который нес целый лоток, заполненный крошечными книгами для гномов, и которому я, очевидно, загородил путь.

– Э!.. – произнес я ошеломленно в ответ, не двинувшись с места.

– Проходи же вперед, толстопузый! – грубо крикнул гном. – Здесь тебе не провинциальная дыра, из которой ты приехал. Это Книгород! Сейчас время денег, а деньги правят миром книг! Шевели своей жирной…

Пока он это говорил, произошло то, что было скорее обусловлено рефлексом, чем являлось хорошо обдуманным поступком: гном бесцеремонно протиснулся вперед и собрался раньше меня войти в город, чтобы со своим смехотворным лотком броситься в лавки, которые не выносили задержек. Мой мозг в долю секунды среагировал на слово «толстопузый», проанализировал его и дал команду, которая заставила меня невольно подставить дерзкому коротышке подножку. Он, конечно, не знал, что никто не смеет обозвать меня подобным образом, мгновенно не поплатившись за это. Потому что я совершенно лишен чувства юмора.

Когда гном еще только произносил слово «жирный», он уже находился в свободном падении. Он растянулся во весь рост, а точнее сказать – во все его отсутствие, и карликовое содержимое его лотка – исключительно книг, которые были не больше спичечного коробка, – посыпалось в пыль переулка.

А я, смотря на него сверху вниз, сказал: «Вперед или назад? Что за вопрос! Конечно вперед». И перешагнул через униженного гнома, просто наступив на него и дав ему прочувствовать всю мою боевую массу. Да, дорогие друзья: если надо, то я наступлю даже на гнома! Я гордо прошествовал в переулок, даже не оглядываясь. Больше я не думал о том, что, едва перейдя границу города, уже обрел своего первого безжалостного врага в Книгороде.

Черный Человек из Книгорода сделал только половину работы, но основательно. Это было мое несколько противоречивое мнение о городе, которое я уже мог составить после того, как увидел первые улицы, называемые приграничными . Тот легендарный образ из народных песен и детских сказок, бродячий великан из пылающей соломы и смолы, которого суеверные жители все еще обвиняли в последнем пожаре. Он якобы шел от квартала к кварталу и поджигал крышу за крышей, чтобы, наконец, самому сгореть в аду. Так я, возможно, и сам объяснил бы ребенку дошкольного возраста эту катастрофу, так как правда была значительно более страшной, чем эта ужасная сказка.