Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Прошу прощения, сэр, – сказал Чилдермасс, – но у меня вопрос. Не сочтите за дерзость, но я хотел бы знать, читаете ли вы лондонские газеты?

Мистер Сегундус ответил, что читает.

– Вот как? Любопытно. Я и сам до них охотник. Вот только читать не успеваю – разве что книги, которые приобретаю для мистера Норрелла. И о чем же пишут нынче лондонские газеты? Извините, что спрашиваю, сэр, просто мистер Норрелл, который газет не читает никогда, задал мне вчера этот вопрос, и я счел себя недостаточно компетентным, чтобы ответить.

– Ну, – произнес мистер Сегундус слегка озадаченно, – много о чем пишут. Что именно вас интересует? Есть отчеты о действиях Королевского флота против французов, речи министров, сообщения о скандалах и разводах. Вы об этом?

– О да! Вы превосходно объяснили, сэр. Интересно, – продолжал Чилдермасс, сосредоточенно хмуря лоб, – а сообщают ли в лондонских газетах о новостях из провинции? Могут ли, например, сегодняшние события удостоиться пары строк?

– Не знаю, – отвечал мистер Сегундус. – Это представляется возможным, но, с другой стороны, Йорк так далеко от Лондона… может, тамошние издатели никогда не узнают о случившемся.

– А-а… – протянул мистер Чилдермасс и замолчал.

Пошел снег – сперва редкие хлопья, потом все больше и больше, покуда с набрякшего зеленовато-серого неба не полетели мириады снежинок. Дома в Йорке стали чуть серее, люди как будто уменьшились в росте, крики, звук копыт и шагов, скрип экипажей и хлопанье дверей отдалились. И все они утратили свою значимость: в мире остались только летящий снег, зеленоватое небо, призрачная громада Йоркского собора – и Чилдермасс.

Все это время Чилдермасс молчал. Мистер Сегундус гадал, чего еще тому надо, – на все его вопросы уже ответили. Однако Чилдермасс смотрел на мистера Сегундуса неприятными черными глазами, словно ждал каких-то слов – более того, ничуть не сомневался, что мистер Сегундус их произнесет.

– Если желаете, – сказал мистер Сегундус, стряхивая с крылатки снег, – я могу устранить всякую неопределенность в этом вопросе: написать в «Таймс» об удивительных свершениях мистера Норрелла.

– Ах! Как любезно с вашей стороны! – воскликнул Чилдермасс. – Поверьте мне, сэр, я прекрасно знаю, что далеко не всякий джентльмен был бы столь благороден в своем поражении. Впрочем, ничего другого я и не ожидал. Так и сказал мистеру Норреллу: «Мистер Сегундус – джентльмен в высшей степени любезный».

– Не стоит благодарности, – сказал мистер Сегундус. – Пустяки.

Ученое общество йоркских волшебников распустили, и его члены (за исключением мистера Сегундуса) вынуждены были оставить занятия магией. Хотя иные из них были глупы и не слишком приятны в общении, не думаю, что они заслужили такую участь. Что делает волшебник, которому в соответствии с досадным соглашением не позволено изучать магию? Он бездельничает день за днем, отвлекает племянницу (или жену, или дочь) от рукоделия, пристает к слугам с вопросами о том, чем никогда прежде не интересовался, – все ради того, чтобы хоть с кем-нибудь поговорить, – пока те не бегут жаловаться хозяйке. Он берет книгу и начинает читать, но не вникает в прочитанное и лишь на двадцать второй странице обнаруживает, что это роман – род литературы, который он более всего презирает, – и отбрасывает с отвращением. Он десять раз на дню спрашивает племянницу (или жену, или дочь), который час, ибо не может поверить, что время тянется так медленно; по этой же причине он уверен, что его карманные часы безбожно врут.

Приятно сообщить, что мистер Хонифут поживал лучше других. Его, человека доброго и отзывчивого, глубоко затронула история, поведанная во тьме каменной фигуркой. Веками хранила она в маленьком каменном сердце память об убийстве и помнила мертвую девушку с волосами, увитыми плющом, когда все остальные ее забыли. Мистер Хонифут рассудил, что такое постоянство достойно награды. Он написал настоятелю, каноникам и архиепископу и был так назойлив, что ему наконец разрешили поднять плиты в углу южного трансепта. Там и впрямь обнаружились кости в свинцовом гробу. Однако настоятель заявил, что не позволит вынести останки из собора (а именно этого добивался мистер Хонифут) на основании слов какой-то каменной фигурки; история не знает подобного прецедента. Ах! – отвечал мистер Хонифут, такой прецедент был. Спор затянулся на долгие годы, и мистеру Хонифуту некогда было жалеть, что он подписал пресловутое соглашение [10].

Библиотеку Ученого общества йоркских волшебников продали мистеру Торогуду. Однако мистеру Сегундусу сказать позабыли, и тот узнал о продаже через третьи руки: посыльный мистера Торогуда сказал приятелю (приказчику в полотняной лавке Пристли), приятель сказал миссис Кокрофт, хозяйке гостиницы «Георг», а та – миссис Плезанс, хозяйке мистера Сегундуса. Едва он об этом узнал, как бросился к мистеру Торогуду по снежным улицам, не потрудившись надеть шляпу, плащ и уличную обувь. Однако книги были уже проданы. Мистер Сегундус спросил кому. Мистер Торогуд с извинениями сказал, что не вправе разглашать имя покупателя. Мистер Сегундус, запыхавшийся, без шляпы и без пальто, в мокрых домашних туфлях, отчасти вознаградил себя, заявив, что нимало не огорчен отказом мистера Торогуда назвать имя загадочного покупателя, ибо почти наверняка знает, кто этот джентльмен.

Мистер Сегундус постоянно думал о мистере Норрелле и даже беседовал о нем с мистером Хонифутом [11]. Мистер Хонифут считал, что все происшедшее объясняется исключительно желанием мистера Норрелла возродить в Англии волшебство. Мистер Сегундус, не удовлетворяясь этим объяснением, искал случая свести знакомство с кем-нибудь, кто знает мистера Норрелла, и выяснить про него что-нибудь еще.

Джентльмен в положении Норрелла, владелец красивого дома и большого поместья, всегда вызывает любопытство соседей, и если соседи эти не очень глупы, они всегда найдут случай что-нибудь про него выведать. Мистер Сегундус узнал, что на Стоунгейт живет некая семья, у которой есть родственники в пяти милях от аббатства Хартфью. Он сдружился со стоунгейтским семейством и убедил новых знакомых пригласить в гости родственников. (Мистер Сегундус сам не ожидал от себя такого хитроумия.) Родственники приехали и охотно разговорились о богатом чудаке-соседе, который заколдовал Йоркский собор, но сообщить сумели только одно: мистер Норрелл собирается переехать в Лондон.

Мистер Сегундус удивился новости, но еще более удивился чувствам, которые она у него вызвала. Он был в полном замешательстве, хотя и убеждал себя, что это нелепо: Норрелл никогда не проявлял к нему и малейшего участия. И все же Норрелл был теперь единственным его коллегой. А когда тот уедет в Лондон, мистер Сегундус останется последним волшебником в Йоркшире.