Роберт Холдсток - Лес Мифаго. Лавондисс

– Мне нужно что-нибудь выпить. И немного объяснений.

Мы вышли из кабинета, Кристиан нес книгу. Проходя мимо стрелы, я еще раз внимательно оглядел ее.

– То есть отец говорит, что в него стрелял настоящий Робин Гуд? И он же убил Гуивеннет?

– Зависит от того, – задумчиво ответил Кристиан, – что ты считаешь настоящим. Гуд пришел в этот дубовый лес, и не исключено, все еще там. Во всяком случае, я так думаю. И, как ты безусловно заметил, он был там четыре месяца назад, когда стрелял в Гуивеннет. Но есть много Робин Гудов, и все они реальны или нет, как и другие, созданные крестьянами-саксами во время репрессий завоевателей-норманнов.

– Я этого не понимаю, Крис – и, кстати, что такое «лей матрица»? А «дубовый вихрь»? Это что-нибудь значит?

Пока мы цедили виски с водой в гостиной, глядя на сгустившиеся за окном сумерки и двор, превратившийся в место серых бесформенных созданий, Кристиан объяснил, что человек по имени Альфред Уоткинс несколько раз навестил отца и показал ему карту страны с прямыми линиями, связывающими места духовной или древней силы – курганы, камни и церкви трех разных культур. Эти линии он назвал леями и утверждал, что они существуют в виде энергии планеты, текущей под землей, но влияющей на все, что стоит на ней.

Отец думал о леях и, вероятно, пытался измерить энергию в земле под лесом, но безрезультатно. И тем не менее что-то он измерил в дубовых лесах – энергию, связанную с жизнью, растущей там. Вокруг каждого дерева он нашел спиральный вихрь, что-то вроде ауры, и эти спирали привязаны не к отдельным деревьям, а к рощам и полянам.

Много лет он составлял карты леса. Кристиан принес карту всей лесной области, и я опять стал рассматривать ее, но по-другому, стал понимать отметки, сделанные человеком, проведшим так много времени на изображаемых им территориях. Круги были отмечены, пересечены и окружены прямыми, некоторые из которых ассоциировались с двумя тропами, которые мы называли южной и глубокой. Буквы ВП в середине обширной лесной площади, бесспорно, относились к «выгнутой» поляне, до которой ни я, ни Кристиан так и не смогли добраться. И еще были зоны, отмеченные как «спираль дуба», «зона мертвых ясеней» и «колеблющееся пересечение».

– Старик считал, что любая жизнь окружена энергетической аурой – человеческую можно видеть как слабый отблеск в определенном свете. В этих древних лесах, первоначальных лесах, объединенная аура образует нечто намного более могущественное, вид созидательного поля, которое может взаимодействовать с нашим подсознанием. Там мы носим то, что он называл предмифаго – то есть миф имаго , идеализированный образ мифического создания. Из естественного окружения образ берет материю: тело, кровь, одежду и, как видишь, оружие. Форма же эта, идеализированный мифический образ, меняется вместе с переменами в культуре, принимая облик, отвечающий данному времени. Отец считал, что герои появляются в то время, когда одна культура вторгается в другую, и сразу в нескольких местах! Историки и этнографы спорят, где на самом деле жили и сражались Артур, король бриттов, и Робин Гуд, и не понимают, что они жили сразу во многих местах! И нужно помнить еще один важный факт: мысленный образ мифаго создается всем населением… и даже когда он больше не нужен, все равно он остается в нашем коллективном подсознании и передается через поколения.

– И измененная форма мифаго, – сказал я, пытаясь определить, правильно ли я понял отрывистые заметки отца, – основана на архетипе, архаическом первоначальном образе, который отец назвал Урскумуг и из которого вышли все более поздние формы. И он пытался поднять Урскумуга из своего собственного имаго, подсознания…

– И не сумел, – добавил Кристиан, – но не от недостатка желания. Попытка убила его: настолько ослабила, что тело не выдержало. Однако ему удалось создать несколько более свежих адаптаций Урскумуга.

У меня осталось очень много вопросов, так много чего требовало прояснения. Но один был главным.

– Если я правильно понял заметки, то тысячу лет назад всей стране требовался герой, легендарная фигура, действовавшая ради правого дела. Неужели один человек может загореться таким же страстным порывом? Где он взял силу для такого взаимодействия? Безусловно, не из простого семейного разлада, который сам вызвал среди нас и в собственной голове. Он говорил, что создавал расстроенным умом и не мог правильно действовать.

– Если и есть ответ, – спокойно сказал Кристиан, – его можно найти только в лесу, возможно, на выгнутой поляне. В этих заметках старик пишет, что нужен период одинокого существования, медитации. Я уже год живу так, следуя его примеру. Он изобрел что-то вроде электрического мостика, который, как кажется, объединяет элементы из каждого полушария. Я много раз использовал его оборудование, с ним и без него. И я уже находил образы – предмифаго, – образовывавшиеся в моем периферийном зрении без сложной программы, которую он использовал. Он был первопроходцем; для тех, кто пойдет следом, взаимодействие с лесом должно быть проще. Кроме того, я моложе. Он чувствовал, что это важно. Он достиг некоторого успеха; со временем я рассчитываю полностью завершить его работу и поднять Урскумуга, героя первых людей.

– И для чего, Крис? – тихо спросил я, потому что не видел причины для такой опасной игры с древними силами, населявшими лес и человеческое сознание. Кристиана, очевидно, поглотила идея создания этих мертвых форм, мысль закончить дело, начатое стариком. Я читал дневник отца, говорил с Кристианом, но так и не понял, почему такое странное состояние природы может быть важно тому, кто изучает его.

Кристиан ответил не сразу. Но потом заговорил глухим голосом; признак неуверенности, он сам не был убежден в правоте своих слов:

– Ну, изучение самых ранних времен человечества, Стив. По этим мифаго мы можем много узнать о тех временах и о надеждах тех людей. Их стремления, мечты, культурная идентификация и так далее; нам непонятны даже их каменные памятники. Изучить. Установить связь через образы прошлого, живущие в каждом из нас.

Он перестал говорить, на мгновение наступила тишина, нарушаемая только тяжелым тиканьем часов.

– Ты меня не убедил, Крис, – сказал я, и тут мне показалось, что сейчас он взорвется от гнева: его лицо покраснело, тело напряглось; его взбесило мое спокойное отрицание его слов. Но огонь смягчился, и он только нахмурился, глядя на меня почти беспомощно.

– Что ты имеешь в виду, Стив?

– Прекрасно звучащие слова, произнесенные совершенно неубедительно.

Подумав мгновение, он признался, что в моих словах есть доля правды.