Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе
- Название:Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ад маргинем
- Год:2017
- Город:Москва
- ISBN:978-5-91103-335-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе краткое содержание
Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Жители Тель-Авива предпочитают выделять Баухаус в качестве главного источника влияния на городскую архитектуру модерна, появившуюся в период до создания Государства Израиль. Такие понятия, как функционализм, рационализм или международный стиль, не прижились в местном языке, и самым общеупотребительным был и остается “тель-авивский Баухаус”» [18] Szmuk, Nitza Metzger. Dwelling on the Dunes: Tel Aviv, Modern Movement and Bauhaus Ideals , p. 51.
.
И Левин, и Смук признавали, что одним из немногих принципов, с которым соглашались все члены Баухауса – междисциплинарного центра и учебного заведения, объединившего людей из самых разных сфер, – было резкое неприятие самого понятия «стиль». И тем не менее Тель-Авив стоит особняком – как единственное место на планете, где стиль Баухаус якобы существует.
Наверняка так же скривились бы преподаватели и выпускники Баухауса, узнай они о том, что первые здания, возведенные в Тель-Авиве в 1930-е годы – мелкобуржуазные трехэтажные многоквартирные дома, опирающиеся на сваи, – не отражают ни одну из концепций социального жилья, составлявших основу идеологии Баухауса, согласно представлениям ее основоположников Вальтера Гропиуса и Миса ван дер Роэ. Подавляющее большинство зданий, возведенных в районе Белого города в 1930-е годы, говоря современным языком, скорее можно назвать «проектами застройщика» – то есть это такие дома, которые строятся с целью получения прибыли. Утопическая идея социального «жилья для всех» никак сюда не вписывается. Исключениями из этого правила были лишь общежития для рабочих, являющие резкий контраст архитектурной ткани города и его ритму. На самом деле нечто похожее на баухаусное социальное жилье в том виде, в каком оно представлено в Дессау, Берлине и Штутгарте, в Израиле начало появляться лишь в 1950–60-е годы.

Ил. 17. «Душа Баухауса. Дух Bulthaup [19] Bulthaup – немецкий производитель кухонной мебели.
». Рекламный спонсорский буклет к мероприятиям «Белого города», из каталога выставки «Жизнь в дюнах», лето 2004.
В официальной истории Белого города упоминается только о четырех израильских архитекторах – выпускниках Баухауса [20] На самом деле недавние исследования показали, что среди выпускников Баухауса было еще два архитектора-еврея – Ханан Френкель, работавший по найму, и Эдгар Хехт (ни тот ни другой не значатся в официальной истории Белого города Тель-Авива) – и один мусульманин из Боснии, Сельман Сельманаджич, переехавший в Иерусалим в 1930-х и работавший там с Рихардом Кауфманном. См. Schmitt, Daniela and Kern, Ingolf. ‘Routes to the Promised Land’ // Bauhaus Magazine , № 2, November 2011, p. 15. См. также Abadžić Hodžić, Aida and Sonder, Ines. ‘A Communist Muslim in Israel: How the Bauhaus student Selman Selmanagić came to Jerusalem and became a wanderer between worlds’ // Bauhaus № 2, November 2011, pp. 16–19.
. Первый из них – архитектор Шломо Бернштейн; он проучился там два семестра, а затем вернулся в Тель-Авив, где бóльшую часть своей профессиональной жизни проработал в инженерном отделе муниципалитета. Второй – Мунио Вайнрауб-Гитай – по возвращении из Баухауса работал в Хайфе и в других местах на севере Израиля. Там он построил ряд уникальных сооружений в духе Миса ван дер Роэ – они резко отличались от принятых в то время образчиков архитектурного дизайна, наводнивших страну, а их главной особенностью было повышенное внимание к деталям и строительным технологиям. Но, видимо, именно из-за региональной замкнутости Вайнрауб-Гитая Ница Смук в своей книге о Тель-Авиве о нем не упоминает. Третьим студентом Баухауса был Шмуэль Местечкин, по проектам которого в Тель-Авиве в тот период построили несколько многоквартирных домов (Смук пишет только об одном из них), но в основном он занимался различной деятельностью в подпольной организации «Хагана» и был связан с популярным в то время движением кибуцников. Единственный учившийся в Баухаусе местный архитектор, который явно оставил свой след в Тель-Авиве (и, вероятно, в израильской архитектуре в целом) был Арье Шарон. Но для обоснования тель-авивской градостроительной легенды он тоже не совсем подходил. Главная проблема заключалась в том, что он до самого конца оставался верен идеям Баухауса и все его прямоугольные, прагматичные конструкции ничуть не походили на стилизованные коробки, которые стали ассоциироваться с тель-авивским стилем Баухаус.

Ил. 18. В каталоге выставки «Белый город» представлен идеальный Тель-Авив: дом Энгеля, построенный по проекту Зеева Рехтера на углу бульвара Ротшильда и улицы Мазе (Тель-Авив, 1933). Дом Энгеля – несомненно, наиболее знаковый из архитектурных образцов интернационального стиля в Тель-Авиве. Благодаря этому нововведению – здание приподнято и опирается на колонны-сваи – Тель-Авив, по словам Арье Шарона, стал «городом на колоннах». Тех, кто видел дом Энгеля в его первоначальном виде, осталось мало: траты на ремонт не были включены в бюджет, выделенный на рекламу Белого города после выставки Левина в 1984-м. С годами здание ветшало, и его первый этаж наглухо закрыли.
Самый значительный вклад Шарона в архитектуру Тель-Авива 1930-х годов – общежития для рабочих, полностью соответствующие принципам Баухауса; они исключительны и по своим масштабам, и по идеологической программе в сравнении с обычными тель-авивскими многоквартирными домами. Стиль Баухаус, каким его представляют в Тель-Авиве, главным образом связан с частным предпринимательством и свободным рынком, что по самому духу и форме противоречит идеям Баухауса о социальном жилье.

Ил. 19. Студенческий билет Арье Шарона во времена учебы в Баухаусе. Такое удостоверение имели лишь четыре архитектора в Израиле. Из книги Арье Шарона «Кибуц + Баухаус».
Если и есть в Израиле место, о котором даже Шарон мог бы сказать, что в нем жив дух Баухауса, то это почти наверняка не Тель-Авив.
Верный философии Баухауса, Шарон не случайно назвал автобиографию «Кибуц + Баухаус». Свои взгляды на этот счет он четко изложил в интервью с художником Игалем Тумаркиным, опубликованном в журнале Kav в 1981 году.
Тумаркин начал с вопроса: «Что такое Баухаус в Тель-Авиве? Я имею в виду архитектуру Баухауса, стиль, который вы продемонстрировали, скажем, в рабочих общежитиях или в здании на улице Рупин. Я хотел бы знать ваше мнение как главного выразителя идей Баухауса в Тель-Авиве». И «главный выразитель идей Баухауса в Тель-Авиве» дал ясный и недвусмысленный ответ: «Надо изменить формулировку. Почему? Потому что баухаус – это не концепция и даже не единый институт» [21] «В защиту масштаба», беседа Игаля Тумаркина с Арье Шароном о Баухаусе и развитии архитектуры в Израиле. Tumarkin, Yigal. ‘Bizkhut Kne Ha’mida’ // Kav , 1981, № 2, pp. 80–84.
. И чтобы была ясна разница между тем, как сейчас воспринимают Баухаус, и каким его запомнили сам Арье Шарон и другие выпускники, архитектор употребил слово «Баухаус» не как имя собственное (то есть написал его не с заглавной буквы, как это сейчас принято), а как имя нарицательное: «баухаус».
Интервал:
Закладка: