Алексей Минченков - Английские частицы. Функции и перевод

Итак, сначала процесс перевода идет в направлении от ИТ к его семантическому представлению, а затем от этого семантического представления к ПТ. Согласно Р. Беллу, семантическое представление включает в себя три вида информации:

– синтаксическую, отражающую взаимоотношения между словами;

– семантическую, то есть конкретное, актуальное для данной ситуации общения смысловое содержание входящих в ИТ слов;

– прагматическую, то есть информацию о том, как следует воспринимать то или иное высказывание с точки зрения коммуникативных установок его отправителя (Bell, 1993).

С точки зрения перевода частиц важно отметить, что часть входящих в смысловое представление элементов на самом деле ‘не видны’ на поверхности предложения. Так, например, необычный порядок слов несет смысл не сам по себе, а в силу имеющихся у получателя знаний о языковых закономерностях и нормах, в данном случае о том, какой порядок слов следует считать нормативным и что, в силу определенных прагматических конвенций, может означать в данной ситуации нарушение этой нормы. Что касается конкретно частиц, то многие передаваемые ими смыслы, особенно дополнительные, вообще имплицитны, в связи с чем определение функции частицы, а также наличия или отсутствия у нее дополнительных смысловых компонентов, может представлять собой порой довольно сложную задачу, и на этом стоит остановиться подробнее.

Как мы уже выяснили, на первом этапе перевода переводчик определяет, какая информация поступает в смысловое представление. С этой целью происходит анализ содержания исходного текста (следует, вероятно, оговориться, что под текстом мы здесь понимаем любой законченный отрезок смысла, в частности одно высказывание). При этом быстрее всего проходит анализ языковых единиц, входящих в так называемую базу частотной лексики (Белл) и имеющих в своей семантике лишь однозначный денотативный компонент. Также довольно простым оказывается обычно анализ немаркированных синтаксических структур. В частности, высказывание John usually speaks slowly вряд ли может вызвать затруднения при переводе, по крайней мере на русский язык. Все лексические единицы, входящие в него, имеют в своей семантике однозначный денотативный компонент и описывают реалии, понятные в большинстве культурно-языковых сообществ. В этом случае мы говорим, что данные лексические единицы выполняют только денотативную (или описательную) функцию. Структура данного предложения также не передает дополнительных смыслов.

Однако довольно часто переводчик сталкивается с лексическими единицами, для которых требуется более сложный анализ. К ним можно отнести слова с ярко выраженным прагматическим компонентом, в частности, эмотивным или оценочным. Таким является, например, слово highbrow (используемое как прилагательное или существительное). Помимо описательной функции указания на определенный тип человека оно может, в зависимости от того, кто его употребляет, выполнять еще и оценочную функцию, причем выражать как положительную, так и отрицательную оценку.

С точки зрения семантики синтаксиса можно сравнить, например, нейтральное He got up early and made himself an omelette (оно просто описывает события утра) с Not only did he get up early but he made himself an omelette. Второе высказывание, помимо чисто описательной функции имеет и дополнительный прагматический смысл. В наиболее общем виде – действия героя не являются для него обычными, и поэтому удивительны – этот смысл сводится к несоответствию норме его поведения. Однако очевидны и другие возможные импликации:

– герой ленив;

– герой обычно не завтракает;

– герой инфантилен, неспособен сам приготовить завтрак.

Чтобы выбрать, какой из этих смыслов попадет в смысловое представление, переводчику придется проанализировать это высказывание в сопоставлении с другими.

Интересно, что такие же дополнительные смыслы могут возникать в том случае, если мы сохраним немаркированную структуру, но добавим в высказывание частицу even: He got up early and even made himself an omelette. Видно, что добавление всего лишь одного короткого слова совершенно меняет прагматический компонент всего высказывания: из нейтрального текста оно превращается в прагматически маркированный, причем опять же для вычленения прагматического компонента необходимо провести семантический анализ с учетом контекста. И это при том, что частица even всегда выступает лишь как частица и, кроме того, не отличается полифункциональностью. Задача идентификации прагматических смыслов, вносимых в текст другими частицами, нередко оказывается сложнее.

Во-первых, как уже отмечалось выше, в случае с частицами, ‘маскирующимися’ под наречия или другие части речи, проблема может состоять уже только в том, чтобы распознать частицу. Посмотрим, как это может быть сделано. В частности, проанализируем функционирование слова positive в следующих предложениях:

(1) His response was positive.

(2) They didn’t find any positive proof of his guilt.

(3) I accept only more positive criticism.

(4) She was a positive joy to speak to.

В предложении (1) Positive относится к существительному response , и к нему можно поставить вопрос (каким был его ответ?). Очевидно, что positive здесь характеризует ответ как положительный. В предложении (3) наличие сравнительной степени дополнительно указывает на то, что прилагательное positive выступает как определение к существительному criticism – сравнение возможно лишь если есть, что сравнивать. Кстати, сравнение было бы возможно и в предложении (1): His response was more positive than John’s . Точно также и proof в (2) может быть более или менее positive . Таким образом, при том, что слово positive имеет разные значения в предложениях (1) – (3): в (1) это – ‘положительный’, во (2) – ‘несомненный’, ‘веский’, в (3) – ‘конструктивный’, – оно функционирует одинаково как определение к существительному. Формально так же обстоит дело и в предложении (4), где positive находится в позиции определения перед существительным. Однако здесь оно не может быть употреблено со сравнительной степенью: * She was a more positive joy to speak to. Почему так происходит? Очевидно, этому мешает общий контекст употребления, в частности эмотивно-оценочная семантика существительного joy . Невозможность отнести positive в этом предложении к какому-либо другому слову и задать к нему вопрос наводит на мысль о том, что оно связано напрямую с говорящим и является усилительной частицей, развившейся, на наш взгляд, из уже упомянутого значения positive как прилагательного – ‘несомненный’. Говорящий не сомневается в правильности своей оценки и употребляет частицу для того, чтобы показать это, усиливая тем самым общий коммуникативный эффект высказывания.