Шарлотта Бронте - Джейн Эротика

Человек медленно повернул ко мне голову и, внимательно изучив меня серыми глазками, поблескивавшими из-под кустистых бровей, величественным низким голосом произнес:

– Как тебя зовут, девочка?

– Джейн Эйр, сэр, – вымолвила я, подняв голову. Он показался мне очень высоким, но тогда я была невелика ростом. У него было крупное лицо, и весь облик его был жестким и неприступным.

– Ну, Джейн Эйр, ты хорошая девочка?

Миссис Рид ответила за меня, многозначительно покачав головой:

– Вероятно, чем меньше об этом говорить, тем лучше, мистер Брокльхерст.

– Мне жаль это слышать. Нам нужно побеседовать.

Переломившись под прямым углом, он опустился в кресло напротив миссис Рид.

– Подойди сюда, – сказал он.

Я шагнула на ковер, и он поставил меня строго перед собой. Ну и лицо у него было! Теперь, когда он был на одном уровне со мной, я смогла его рассмотреть. Огромный нос! А рот! И эти выступающие вперед зубы!

– Нет зрелища более горестного, чем непослушный ребенок, – начал он. – Знаешь ли ты, куда попадают плохие люди после смерти?

– Они попадают в ад, – последовал мой заученный ответ.

– А что такое ад?

– Яма, полная огня.

– Хотелось бы тебе оказаться в этой яме и гореть в огне вечно?

– Нет, сэр.

– Так что же нужно делать, чтобы не попасть туда?

Мгновение я раздумывала.

– Нужно заботиться о своем здоровье, чтобы не умереть.

Здесь миссис Рид вмешалась, приказала мне сесть и взяла беседу в свои руки.

– Мистер Брокльхерст, в письме, которое вы получили от меня три недели назад, я упомянула, что нрав и поведение этой девочки не вполне отвечают моим упованиям. Если вы примете ее в Ловудскую школу, я бы советовала вам предупредить учителей, что стоит держать ее в строгости, стараясь искоренить самый худший из ее пороков – склонность к притворству.

Эти несправедливые слова задели меня тем сильнее, что были высказаны перед незнакомым человеком. Я смутно сознавала, что она хочет лишить меня даже этой неясной надежды на то, что в моей жизни произойдет перемена к лучшему. Мне казалось, что она старается посеять ростки недоверия и злобы на новом пути, который открывался мне. Я чувствовала, как, лишенная возможности оправдаться, я превращаюсь в глазах мистера Брокльхерста в хитрую, испорченную девчонку.

– Печально замечать притворство в ребенке, – сказал мистер Брокльхерст. – За ней нужно присматривать, миссис Рид. Я поговорю с мисс Темпл и учителями.

– Я надеюсь, что методы воспитания будут соответствовать ее склонностям. Ей нужно научиться скромности и трудолюбию. Что касается каникул – их она будет проводить в Ловуде.

– Вы рассуждаете в высшей степени благоразумно, мадам, – отозвался мистер Брокльхерст.

– Таким образом, я могу положиться на то, что это дитя будет принято в Ловуд?

– Можете, мадам.

– Девочка будет отправлена в школу как можно скорее. Уверяю вас, я стремлюсь снять с себя груз ответственности, который стал чересчур обременительным.

– Разумеется, разумеется. А сейчас разрешите откланяться. Я извещу мисс Темпл, что ожидается прибытие новой девочки, чтобы с ее приездом не возникло никаких осложнений. Прощайте, – и мистер Брокльхерст вышел.

Мы с миссис Рид остались вдвоем, и на несколько минут воцарилось молчание. Она занималась шитьем, я смотрела на нее. Я болезненно ощущала привкус разговора, звуки которого только что стихли в этой комнате. Каждое слово все еще резко отдавалось у меня в ушах, и в глубине души копилось негодование.

Миссис Рид подняла на меня глаза, приостановив ловкие движения пальцами.

– Выйди из комнаты и поднимайся в детскую, – последовал приказ.

Я поднялась и пошла к двери, но затем вернулась. Я миновала окно, прошла через всю комнату и приблизилась к ее креслу. Я должна была говорить. Меня жестоко подавляли, и теперь пришло время сказать. Я собрала все свои силы.

– Я не лгунья, – начала я. – Если бы я была лгуньей, то сказала бы, что люблю вас, но я могу заявить, что это не так. Больше вас в этом мире я ненавижу только Джона Рида. Это ваши дочери, Элиза и Джорджина, все время лгут.

Миссис Рид, не отрываясь, созерцала меня ледяным взором.

– Что-то еще? – спросила она.

Дрожа с головы до ног и пытаясь подавать охватившее меня нервное возбуждение, я не могла остановиться:

– Я рада, что вы мне не родственница. Я никогда в жизни не назову вас тетей. Я не приеду к вам, даже когда вырасту. И если кто-нибудь спросит меня о том, как мне жилось у вас, любила ли я вас, я отвечу, что мне отвратительна сама мысль о вас, потому что вы были жестоки ко мне.

– Да как ты смеешь такое говорить, Джейн Эйр?!

– Как смею? Как я смею? Потому что это правда! Вы думаете, что у меня нет чувств и я могу обойтись без любви, без ласки? Но я не могу. В вас нет сострадания. Я буду до самой смерти помнить, как вы бросили меня в красной комнате, заперли там. Я рыдала в ужасе, кричала, задыхалась, но в вас не было ни капли жалости. Вы наказали меня за то, что ваш злой сын ударил меня, сбил меня с ног просто так. Люди думают, что вы достойная женщина, но вы дурная и черствая. Вы – лгунья и притворщица!

Едва я вымолвила последние слова, как почувствовала, что моя душа воспаряет в ликовании, наполняется странным ощущением свободы, которого я не знала раньше. Миссис Рид, казалось, была напугана; она выронила шитье и сидела, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Джейн, ты ошибаешься. Что с тобой? Ты вся дрожишь! Хочешь воды?

– Нет, миссис Рид.

– Джейн, ты слишком возбуждена. Ну же, возвращайся в детскую, милая, и приляг.

– Не называйте меня милой, я не хочу лежать! Отправьте меня в школу поскорее, миссис Рид, я ненавижу этот дом!

– Отправлю как можно скорее, – пробормотала миссис Рид и, подобрав шитье, стремительно вышла из комнаты.

Я была оставлена на поле боя, из которого вышла победителем. Первый бой – и первая победа. Какое-то время я не двигалась с места, попирая ковер, на котором недавно стоял мистер Брокльхерст, и наслаждалась одиночеством завоевателя. Я точно знала, чем себя вознаградить. Бегом бросившись в соседнюю комнату, я чувствовала, как меня захватывала волна щекочущего возбуждения. Я ощущала покалывание в пальцах и трепет в груди при мысли о том, что скоро увижу знакомые черты. Я едва нашла нужный том, потому что миссис Рид убрала его в дальний угол. Вне себя от нетерпения я вытащила книгу, торопливо перелистала страницы и нахмурилась, не увидев нужной. Кто-то вырвал ее. Миссис Рид забрала его у меня, или, может быть, это был Джон.

Я не была удивлена, что последовало очередное несправедливое наказание. Даже, наверное, ожидала, что страница будет вырвана. Я поставила книгу на место и опустилась на пол, застыв в меланхолической грусти. Его облик сохранился навсегда в моей памяти, им не под силу будет вырвать его оттуда.