Ширли Конран - Кружево. Дорога к дому

– Почему ты не хочешь, чтобы я купил тебе какое-нибудь приличное платье? С тех пор как мы познакомились, я все время вижу тебя в одном и том же свитере, в той же блузке и в одной и той же синей юбке.

– Нет, нет, я не могу позволить, чтобы ты мне что-нибудь покупал! Мадам увидит.

– Ну хорошо, а вот эти замшевые красные туфельки?

– Нет, мне некуда будет их спрятать, и меня станут расспрашивать, откуда я взяла деньги.

В конце концов в пассаже на улице Риволи Аластер купил ей медальон в форме сердечка на изящной золотой цепочке: его она могла спрятать под матрас. Ему еще никогда не встречалась такая доверчивая, влюбленная в него и ничего не требующая взамен девушка. Обычно даже самые юные чего-нибудь добивались, особенно когда узнавали, кто он на самом деле. Тогда они начинали требовать денег, драгоценностей, иногда и того, чтобы он на них женился. Если положение становилось затруднительным и особенно если начинали упрямиться отцы, такими девушками занимался Скиннер, адвокат его матери. Лили идеально устраивала Аластера; а кроме того, его пока в Париже мало кто знал.

В такси Лили обняла его и от всей души расцеловала за подарок: она была просто в телячьем восторге. Но, когда они оказались в тени Эйфелевой башни, она посмотрела в окно и удивленно спросила:

– Куда это мы едем?

– Вот в эту гостиницу, котенок. Я сюда часто захожу пропустить стаканчик.

За столом дежурной сидела недовольная толстая консьержка и вязала какую-то серую кишку, которая со временем могла оказаться и чулком, и рукавом. Аластер сунул ей купюру, и она шлепнула на стол ключ.

– Девятнадцатый номер. На втором этаже. Если пробудете больше двух часов, придется доплачивать.

Лили пошла следом за Аластером вверх по лестнице; обычно он водил ее в гораздо более приятные места.

– Здесь что, какая-нибудь выставка? За что ты заплатил? – спросила она.

Девятнадцатый номер оказался полутемной комнатой с закрытыми ставнями окнами. В ней стояла большая кровать, покрытая стершимся вязаным розовым покрывалом, на котором когда-то были вышиты пасущиеся овечки. В комнате были также умывальник и переносное металлическое биде. Лили почувствовала себя неуютно.

– Мне захотелось побыть с тобой наедине, котенок.

– Но здесь же кровать!

– Котенок, очень трудно найти такой гостиничный номер, в котором бы не было кровати. А теперь давай я надену на тебя медальон. – Он приподнял ей волосы и поцеловал сзади у основания шеи, потом обнял ее и дотронулся до груди, ощутив под тонкой блузкой соски, а затем медленно расстегнул сверху вниз маленькие розовые пуговки.

Совершенно наивная, впервые оказавшаяся во власти охвативших все ее тело незнакомых чувств, истосковавшаяся по любви, Лили ему почти не сопротивлялась. Вскоре, к своему удивлению, она оказалась среди пасшихся розовых овечек, совершенно голая, загипнотизированная уверенными действиями Аластера и его быстрыми опытными руками, гладившими ее дрожащий живот, ласкавшими волосы в нижней его части.

– Ну, котенок, так сколько же тебе на самом деле лет, а? Давай притворимся, будто тебе только десять, а я твой школьный учитель, и ты должна делать все так, как я тебе говорю. – Он наклонил голову и легонько куснул ее за кончик соска. – А если не будешь делать так, как я скажу, я тебя накажу. Позвоню мадам Сардо и скажу ей, что ты плохая девочка. Ты ведь этого не хочешь, правда?

Лили замерла от страха.

– Не бойся, котенок, я пошутил, – проговорил Аластер. – А теперь ляг на спину и расслабься, и я сделаю так, что тебе будет просто чудесно.

Он запустил руку ей между ног и вытянулся рядом с ней на кровати. Его пальцы непрерывно двигались у нее между бедер, гладили, ласкали, настойчиво забирались все дальше и дальше. Он крепко поцеловал ее в губы и вдруг резко вставил в нее пальцы. Она дернулась от боли, а тело Аластера напружинилось в экстазе.

– Лежи тихо, глупышка, не шуми, – прошептал он. Потом решил успокоить ее козырной картой: – Я это делаю, потому что люблю тебя, Лили. Взрослые любят именно так, котенок.

– Но мне же больно, – прохныкала она.

– Ничего, я тебя покрепче поцелую, – пообещал он и принялся нежно целовать соски ее грудей, сами груди, лицо, тем временем поспешно стягивая с себя одежду. Затем он опустился сверху на Лили и вошел в нее. Это произошло так быстро, что Лили, ошеломленная раздиравшими ее противоречивыми чувствами, даже толком не поняла, что случилось. Она лишь снова ощутила боль, а потом эта боль стала невыносимой, когда Аластер, сильно сжимая ее тело, задрожал в оргазме. Наконец он скатился с нее и, обессиленный, вытянулся рядом.

– Это было прекрасно, котенок. В следующий раз приходи в школьной форме, – пробормотал он некоторое время спустя. Потом он снова начал гладить ее розоватые груди, а затем и все тело, и ласкал Лили до тех пор, пока ее не перестало трясти. Он тихонько нашептывал ей слова любви. Она ведь хотела, чтобы он ее любил, верно? Медленно и терпеливо, строя уже в уме планы относительно следующего дня, он возродил ее доверие к себе, успокоил ее своими ласками, утешил словами любви, загипнотизировал своей самоуверенностью, запугал скрытыми намеками на то, что его любовь может и пройти, и угрозами позвонить мадам Сардо.

Потом он отлил в умывальник, оделся и вышел из комнаты, пока Лили подмывалась на биде. Она думала о том, что, если Аластер ее и вправду любит, он не должен был приводить ее сюда. Но ведь, если бы он ее не любил, ему бы и не захотелось ее сюда привести, так? Он сделал это, потому что любит ее.

Спустя некоторое время Аластер вернулся и уселся на краешке кровати. Он усадил Лили себе на колени и достал пачку таблеток:

– Теперь будешь принимать одну таблетку каждый день. Прочитай инструкцию на упаковке.

– Зачем?

– Чтобы у тебя не было ребенка, вот зачем. Это новое средство. Обещай мне, что будешь его принимать.

– А почему мы не можем пожениться и иметь ребенка?

– Потому что ты еще маленькая, котенок. Вот если будешь хорошо себя вести, кончишь школу, сдашь все экзамены, тогда посмотрим.

После этого они уже больше не катались по реке и не бродили под деревьями. Почти каждый день на протяжении всего того жаркого лета, за исключением только выходных, с трех и до пяти часов, испуганная и застенчивая Лили встречалась с Аластером в гостинице. Когда возвратилась мадам Сардо, Лили сказала ей, что, поскольку сейчас так жарко, она после обеда берет корзинку с вышиванием и уходит с ней в парк. Ночные рубашки мадам были расшиты просто изумительно. С другой стороны, ребенок действительно выглядит бледным как смерть. Что ж, возможно, парк – не такая уж плохая идея. Но при условии, что она будет приходить вовремя, чтобы успевать приготовить ужин.