Жюльетта Бенцони - Дочь последнего дуэлянта

Горестные, но горделивые воспоминания вдовы помогли девочке соткать об отце легенду. Лелея эту легенду, Изабель, ставшая подростком, высоко возносилась в своих мечтах. Странные это годы – годы перехода от детства к юности. Детскую пухлость сменяет угловатость и неуклюжесть, которым предстоит смягчиться, обретя плавность и гармонию. Сердце трепещет, словно птенец, пробующий летать, но еще не знающий, куда полетит. Как хотелось Изабель стать такой же прекрасной и обольстительной, как ее обожаемый отец – Франсуа де Монморанси де Бутвиль!

К величайшему изумлению Изабель, ее сердце, обнаружив тем самым весьма спорный вкус, учащенно забилось при виде юного Людовика де Бурбон-Конде, герцога Энгиенского, когда он три года тому назад, наконец, вернулся в семейное гнездо и в тот блестящий круг, главной звездой которого была его мать.

До этого здесь его видели нечасто. Принц Конде, будучи губернатором Берри, редко когда выезжал оттуда и поселил своего сына в замке Монтрон, позаботившись, чтобы тот получил солидное образование, основанное на изучении классиков. Неожиданное решение для человека, который по всем своим манерам, характеру и даже внешнему виду – жирные редкие волосы на голове, обвисшие усы, неряшливая одежда – никогда не искал внимания и одобрения общества. Скажем больше, принц Конде никогда на подобное одобрение и не рассчитывал, так как обладал весьма умеренными талантами полководца, еще более умеренной храбростью и полным отсутствием обаяния: его постоянно недовольное лицо никому ничего хорошего не обещало. Если принц что-то любил, то только золото, и эта его любовь не ведала насыщения. Он не любил никого, и в особенности свою жену, которой не мог простить ее всем известной страсти к беарнцу – покойному королю Генриху IV. К тому же, имея склонность к мужчинам, он не ценил ее ослепительной красоты, которую заметил лишь в Бастилии, куда его привело очередное смутьянство и куда она за ним последовала. Оценив ее красоту, он время от времени одаривал жену вниманием. У Шарлотты было несколько выкидышей, затем она родила троих детей: дочь Анну-Женевьеву, ставшую такой же красавицей, как и мать, старшего сына Людовика, внешне некрасивого, но обладавшего обаянием и величием, и младшего Армана, принца де Конти, некрасивого и нескладного. Родив последнего сына, бедная принцесса получила возможность отдохнуть, к мужу она ничего кроме неприязни по-прежнему не испытывала. В самом деле, что может быть ужаснее супружеского долга, который исполняется не только без любви, но и с отвращением? А если прибавить к этому еще и ревность нелюбимого мужа… И то, что в таком аду было прожито целых три года… Но теперь она жила в Париже, а принц по большей части пребывал в Берри.

И вот, отложив в сторону книги и закрыв классную комнату, Людовик, герцог Энгиенский, вернулся, к великому огорчению своего отца, в Париж под крыло матери, чтобы обрести лоск и манеры, достойные принца, пропитаться атмосферой королевского двора и высшего света, посещая Королевский манеж, основанный когда-то господином де Плювинелем и перешедший в руки господина де Бенжамена. Обучение искусству владения оружием и езде на лошади в этом манеже достигло совершенства. А что касается манер и умения вести себя в гостиных, то тут юного принца могла обучить всем тонкостям его мать – своим обхождением и умением вести беседу она была не менее знаменита, чем госпожа де Рамбуйе, а прелестные подруги ее дочери только оттеняли ее очарование. И вот, когда принц приехал и Изабель впервые увидела его, она не смогла его забыть.

Хотя своим узким костистым лицом, покатым лбом и тонким длинным носом, похожим на лезвие кинжала, Людовик нисколько не походил на героя ее мечты, а скорее на волка. Беспорядочная грива темных волос, пробивающиеся усы и бородка, кожа, будто бы туго обтянувшая череп. Вдобавок юноша, хотя был изящен в движениях и недурно сложен, был не высок. Беда небольшая, ему только исполнилось семнадцать, он мог еще подрасти. Но забыла Изабель обо всем, встретив его взгляд. Глаза у юноши были необыкновенными – в их бездонной синеве светился ум, а улыбка, хотя зубы выдавались немного вперед, была очаровательной.

Но он лишь скользнул взглядом по смотревшей на него девочке. Ей тогда исполнилось двенадцать, она ничем не могла привлечь его взгляд, даже нарядом – чего и хотеть, бедная родственница! – и прозвище «черносливинка» говорило все, что можно было о ней сказать. Но как сжалось сердце Изабель, когда она увидела восторженную нежность юного герцога Энгиенского по отношению к своей старшей сестре! Да, Анне-Женевьеве было восемнадцать лет, и она блистала редкостной красотой: молочно-белая кожа, светлые шелковистые волосы, переливающиеся на солнце всеми оттенками золота, широко распахнутые бирюзовые глаза, тонкая талия и медлительная изысканность движений, от которой млели все поэты салона госпожи де Рамбуйе. Дочь унаследовала красоту своей матери, а Шарлотта де Конде и в сорок шесть лет оставалась одной из первых красавиц королевства, до сих пор воспламеняя мужские сердца. Среди прочих она покорила сердце обольстительного кардинала де Ла Валетта, который уже долгие годы оставался ее любовником и ближайшим другом ненавидимого ею кардинала де Ришелье.

Нежная привязанность, соединившая герцога Энгиенского и его пленительную сестру, вызвала у Изабель де Бутвиль ревность, тем более горькую, что прекрасная Анна-Женевьева не без издевки сама сообщила ей об их необыкновенной дружбе. Издевки Изабель ей не простила.

«Придет день, и она мне за нее заплатит», – поклялась она себе. И стала уговаривать мать отправить ее в любимое Преси, где никакие беспардонные вторжения не будут помехой ее мечтам.

У госпожи де Бутвиль достало тонкости понять, какие муки терзают сердце дочери, и в один чудесный день она нашла возможность поговорить с ней о том, что так волновало девочку. В этот день они прогуливались вдвоем по берегу Уазы, любуясь ее кружевными, затененными ивами и зарослями ольхи водами, куда более чистыми, чем вода в Сене, по которой плавали шаланды и баржи и где ссору уток с зимородками могло оборвать вылитое в воду ведро помоев.

Мать и дочь шли молча, наслаждаясь свежим воздухом и ароматом цветущих лип. Госпожа де Бутвиль ласково взяла Изабель под руку.

– Меня очень порадовало, Изабель, что вы пожелали вернуться домой именно сейчас, когда особняк Конде кипит празднествами, которые наша добрая кузина дает в ознаменование начала светской жизни ее сына Людовика.

– Вы разве не любите праздников, мама?

– Люблю, но не очень. Особенно когда они не прекращаются. И заметь, никогда еще вокруг Анны-Женевьевы не толпилось столько подруг.