Чарльз Буковски - О кошках (сборник)

таблетки алказельцера пауками ползут к жизни
а его белый кот сидит в окне
глядя на него
мой кот хорошо выглядит, думает он,
моему коту не надо вечно ДОБИВАТЬСЯ
во всеамериканской молотьбе
и он сует свой нос
свой всеамериканский нос
в резкие пузырьки что никогда не нужны коту
и выпивает пузырьки
а пот 18 пив вчерашней ночи и пинты скотча
ползет вниз по ушам его и шее

надо позвать Жирного Фредди Говномета
надо найти латунную гору и спрятать под ней свою душу
лоточника

снаружи в кусте подымается птица
попавши меж солнцем и ним
и сень огромной тени крыла
проходит над ним
проходит над краем дома —

кот сигает на сетку
и всё сразу старше Нормандии и Сталинграда
и бомбежки портов

Уинстон Черчилль
с мозгом ребенка
на подбородке слюна
машет отуманенной любовью толпе
из высокого окна
и тут же мертв
как почти все
остальное

но мужчина в редеющей майке:
его кот сердит
сетка его предала
и желтые глаза кота спускаются к его
как глаза мелкого предпринимателя
кто некогда его уволил за то, что бил баклуши на
складе

«срать на тебя, – говорит он коту, – и
срать на все бесталанные замашки моего
усыхающего таланта».
30 минут спустя
та первая бутылка пива
лучше любого секса где бы ни было на земле
с какой ни возьми крупнозадой коровой
с кого он когда-либо шелка и кружева
срывал

он заходит в спальню где сидит его женщина
укачивая в животе его дитя
и берет из руки ее сигарету
сует ее себе в рот
и кашляет кашляет кашляет
и все равно усыхающий талант
думает он, я уже слышал такой кашель:
лошадь поперхнулась слюной закусивши железные удила
когда тянула первый помойный фургон
по морозному бесполезному утру
в каком-то городишке
где только у одного мужика
«мерседес»

он потеет
должно быть смердит
но стены учтивы
и он протягивает полпива в бутылке
а женщина говорит:
«надеюсь, ты не всерьез наговорил все это
вчера вечером».
«а, только хорошее».

«ну, так-то конкретнее».
«ты не собираешься сегодня бухать?»

«самую малость, милая. я же трус».

«покорми кота».

«ага».

у дверей мальчишка из «Западного союза». он ему дает
незначительные чаевые и мальчишка убегает
потея
американский ловчила
боже его спаси

КРАЙНИЙ СРОК НОМЕРА ОРИГИНАЛЬНОЙ ПОЭЗИИ
ВЫХОДИТ СЕНТЯБРЕ
СЕГОДНЯ 17 АВГУСТА БУДЕМ ПРИЗНАТЕЛЬНЫ ВАШ
ВКЛАД ЭТОТ
УНИКАЛЬНЫЙ НОМЕР НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ
ДЖИН КОУЛ ЖУРНАЛ АНТРАКТ
3212 СЕВЕРНЫЙ БРОДУЭЙ
ШИКАГО
ИЛЛ

«кто-то умер?»
он протягивает ей
телеграмму

«ууу, ты знаменитый!»

«вижу как наяву: мы с Жене и Сартром
потягиваем выпивку в уличном кафе в
Пари».

«а они кто?»

«никто. другие гении».

«а. ладно, кота
покорми».

и я покормил кота
выпил еще 18 банок пива и
написал
вот это.

здравые заросли, спящий
цветок, я просыпаюсь

мимо окна моего проходит охотник
4 ноги замкнуты в ярком покое
желтой и синей
ночи.

жестокая странность цепляется в войнах, в
садах —
желтая и синяя ночь взрывается предо
мной, атомная, хирургичная,
полная звездных соленых
бесов…

потом кот запрыгивает на
забор, пузатый испуг,
глупый, одинокий…
усы что старуха в
супермаркете
и голый как
луна.

я ненадолго
в восторге.

пересмешник не отставал от кота
все лето
дразнил дразнил дразнил
насмешливый наглый;
кот уползал под качалки на верандах
мелькая хвостом
и говорил пересмешнику что-то очень сердитое
чего я не понимал.

вчера кот спокойно прошел по дорожке
с пересмешником живьем во рту,
крылья распахнуты, прекрасные крылья распахнуты бьются,
перья раскинуты будто женские ноги при сексе,
и птица больше не дразнила,
она просила, она молилась
но кот
шагая сквозь века
не слушал.

я видел, как залез он под желтую машину
с птицей
сторговать ее в другое место.
лето закончилось.

сидя тут у окна
потея пивом
искалеченный летом
я гляжу на котовьи яйца.

не сам это выбрал.
он спит в старой качалке
на крыльце
и оттуда глядит на меня —