Эрнест Хемингуэй - Острова и море

– Смотри – не спали, – предупредил Роджер.

– Спалю – выложу за него денежки.

Ракета, описав дугу, не долетела до большого дома Комиссара, упала и ярко вспыхнула рядом с белой верандой.

– Ну что, комиссар, старина! – Фрэнк перезарядил ракетницу. – Покажем тебе, ублюдку, какие мы патриоты!

– Успокойся, Фрэнк, – сказал Том. – Не надо перегибать палку.

– Сегодня моя ночь, – заявил Фрэнк. – Моя и Королевы! Не мешай мне, Том, сейчас я разнесу причал Брауна.

– Там бензин, – сказал Роджер.

– Скоро не будет.

Трудно было сказать, играл он на нервах Роджера и Томаса Хадсона, когда мазал, или действительно ему не везло. Ни Роджер, ни Томас Хадсон этого понять не могли, но оба знали, что из ракетницы трудно стрелять точно. А на причале был бензин.

Фрэнк встал, тщательно прицелился, держа левую руку вдоль туловища, как дуэлянт, и выстрелил. Ракета попала в причал, но в противоположный конец от того места, где стояли баки с бензином, и срикошетила в воду.

– Эй, там! – крикнули с одного из катеров, стоящих у причала Брауна. – Какого черта! Вы что, с ума посходили?

– Почти попал, – сказал Фрэнк. – А теперь снова пальну по Комиссару.

– Да перестань ты, черт возьми! – сказал Томас Хадсон.

– Руперт, – позвал Фрэнк, не обращая внимания на слова Томаса Хадсона. – Дай-ка хлебнуть!

– Хорошо, капитан Фрэнк, – отозвался Руперт. – Кружка у вас есть, сэр?

– Принеси кружку, – сказал Фрэнк стоявшему рядом Фреду.

– Слушаюсь, мистер Фрэнк.

Фред соскочил вниз и вернулся с кружкой. Его лицо сияло от восторга и удовольствия.

– Вы хотите поджечь дом Комиссара, мистер Фрэнк?

– Если тот загорится, – ответил Фрэнк.

Он протянул кружку Руперту, тот наполнил ее на три четверти и вернул Фрэнку.

– За королеву, храни ее Господь! – и Фрэнк осушил кружку.

Зрелище не для слабонервных – такую большую порцию рома и одним глотком!

– Храни ее, Боже! Храни ее, Боже, капитан Фрэнк! – торжественно провозгласил Руперт, за ним отозвались и остальные: «Храни ее, Боже! Храни ее!»

– Теперь очередь Комиссара! – сказал Фрэнк. Он выстрелил из ракетницы прямо вверх, немного по ветру. Ракета была парашютная, и ветер отнес яркий светящийся шар за корму катера.

– На этот раз вы в Комиссара точно не попали, – сказал Руперт. – Что с вами, капитан Фрэнк?

– Хотелось залить светом этот прекрасный пейзаж, – ответил Фрэнк. – Комиссар никуда не уйдет.

– Хорошо бы его подпалить, – сказал Руперт. – Не хочу на вас давить, но на острове дождей два месяца не было, и дом Комиссара вспыхнет, как спичка.

– А где констебль?

– Констебль предпочитает ни во что не вмешиваться, – ответил Руперт. – Не берите в голову. Если выстрел раздастся, никто на пристани этого не заметит.

– Все мы ляжем ничком и ничего не увидим, – раздался голос из толпы. – Ничего не слышим. Ничего не видим.

– Сейчас дам команду, и все отвернутся, – подначивал Руперт. – Сухое дерево вспыхнет, как трут, – прибавил он ободряюще.

– А ну-ка, покажите, на что вы способны, – сказал Фрэнк.

Он вновь выстрелил парашютной ракетой. В ослепительном свете падающей ракеты было видно, как все на палубе лежат лицом вниз или стоят на четвереньках, зажмурив глаза.

– Храни вас Бог, капитан Фрэнк, – раздался из темноты, когда вспышка угасла, низкий, торжественный голос Руперта. – Да пошлет Он вам в своей неизреченной милости смелость поджечь дом Комиссара.

– А где его жена и дети? – спросил Фрэнк.

– Мы их спасем. Не волнуйтесь, – успокоил его Руперт. – Без вины никто не пострадает.

– Так подпалим его? – обратился Фрэнк к сидящим на корме.

– Да успокойся ты наконец, – сказал Томас Хадсон.

– Завтра утром меня здесь не будет, – объявил Фрэнк. – Так что я вне подозрений.

– Давайте спалим подлеца, – сказал Фред Уилсон. – Похоже, местные это одобряют.

– Сожжем, капитан Фрэнк. Сожжем его, – поддержал Руперт. – Что скажете? – обратился он к остальным.

– Сожжем, сожжем. Пошли вам Бог силы сжечь его дом, – хором заговорили парни на причале.

– Никто не возражает? – спросил Фрэнк.

– Никто, капитан Фрэнк. Никто ничего не видит. Никто ничего не слышит. Никто рта не раскроет. Спалите его.

– Нужно немного попрактиковаться, – сказал Фрэнк.

– Если действительно намерен его поджечь, сваливай, черт возьми, с нашего катера, – сказал Джонни.

Фрэнк взглянул на него и покачал головой, но так, что ни Роджер, ни парни на причале ничего не видели.

– Считайте, что от него только пепел остался, – успокоил негров Фрэнк. – Ну-ка плесни мне еще, Руперт, для укрепления духа.

И он протянул кружку.

– Капитан Фрэнк. – Руперт подался вперед и продолжил: – Этот поступок прославит вас.

На причале негры затянули новую песню:

После паузы – немного выше…

Вторую строчку пропели четко, словно били в барабан. А потом продолжили:

Потом они перешли на старые африканские ритмы, которые четверо на катере слышали у негров, тянувших канаты на паромах через реки, разделявшие Момбасу, Малинди и Ламу [6] Города в Кении. . Негры дружно тянули канаты и пели тут же сочиненные песни, подсмеиваясь в них над белыми пассажирами парома.

Дерзкий, оскорбительный отчаянный вызов звучал в минорной мелодии. А затем – как барабанная дробь:

Значит, ночью повеселимся.

– Слышите, капитан Фрэнк? – склонился над кокпитом Руперт. – Вы еще ничего не сделали, а о вас уже песню поют.

– Кое-что я уже сделал, – сказал Фрэнк Томасу Хадсону. – Стрельну-ка еще разок для тренировки, – сообщил он Руперту.

– Тренировка – то, что надо, – радостно поддержал Руперт.

– Капитан Фрэнк тренируется, чтобы убивать, – кто-то сказал на причале.

– Капитан Фрэнк страшнее дикого кабана, – поддержал другой.

– Капитан Фрэнк – настоящий мужчина.

– Руперт, – попросил Фрэнк, – плесни-ка еще. Это не для храбрости, а чтоб рука не дрожала.

– Сам Господь направит вашу руку, капитан Фрэнк. – Руперт подал ему кружку. – Ну-ка, ребята, спойте про капитана Фрэнка.

Фрэнк осушил кружку.

– Итак, последняя репетиция, – сказал он и выстрелил – парашютная ракета перелетела через соседнюю яхту, задела бочки с бензином и упала в воду.

– Сукин ты сын, – тихо сказал ему Томас Хадсон.

– Помолчи, ханжа, – ответил Фрэнк. – Это мой звездный час.

И вот тогда на палубе соседней яхты показался мужчина в одних пижамных штанах с голым торсом и заорал: