Адам Алтер - Не оторваться. Почему наш мозг любит всё новое и так ли это хорошо в эпоху интернета

На протяжении десятилетий специалисты полагали, что наркоманы – любители настойки опия, макового чая и опиума – предрасположены к такой зависимости от природы. Олдс и Милнер одними из первых взглянули на проблему иначе. Они предположили, что в определенных обстоятельствах наркоманом может стать любой человек.

Величайшее их открытие начиналось скромно. Олдс и Милнер пытались доказать, что при стимуляции крохотного мозга крыс электрическим током те убегают в дальний конец клетки. Исследователи вживили крысам в мозг маленький электрод, который посылал импульс, когда животное нажимало на металлическую пластину. К их удивлению, крыса № 34 при этом не убегала, а, напротив, снова и снова нажимала на пластину. Она не боялась ударов тока, как остальные крысы, а стремилась к ним. Экспериментаторы отметили, что крыса № 34 за двенадцать часов нажала на пластину более семи тысяч раз и делала это каждые пять секунд без перерыва. Как ультрамарафонец, который упорно отказывается остановиться и отдохнуть, крыса отказывалась от воды и корма. Она видела только пластину. Через двенадцать часов после начала эксперимента крыса погибла от переутомления.

Поначалу Олдс и Милнер недоумевали. Почему крыса № 34 стремилась к ударам током, в то время как все остальные в ужасе убегали? Возможно, у этой крысы что-то не так с мозгом? Милнер был готов повторить эксперимент с другим животным, но тут Олдс сделал смелое предположение. Он уже ползал по полу, представляя себя плодовой мушкой, теперь же попытался залезть в разум крысы. Тщательно проанализировав поведение крысы № 34, он понял, что она получала удовольствие от электрической стимуляции. Она испытывала не боль, а наслаждение. «Гений Джима Олдса заключался в том, что он был полностью открыт для всего нового и почти безумен. Только такой человек мог подумать, что крысе нравились электрические импульсы, – вспоминал Астон-Джонс. – В то время никто не догадывался, что электрическая стимуляция мозга может быть приятной. Но Олдс не побоялся предположить, что животное просто получало удовольствие».

Олдс продолжил эксперименты. Он извлек электрод из мозга крысы и обратил внимание на то, что тот оказался изогнутым. «Электрод должен был располагаться в среднем мозге, но попал в прилежащее ядро», – вспоминал Астон-Джонс. Доля дюйма разделяла наслаждение и дискомфорт. Олдс назвал этот участок «центром удовольствия». Конечно, это было явным упрощением, однако все животные (крысы, собаки, козы, обезьяны – и даже люди) ощущали эйфорию при стимуляции этого участка. Спустя несколько лет, когда невролог Роберт Хит вживил электрод в центр удовольствия женщине, страдавшей депрессией, она начала смеяться. Он спросил, почему она смеется, и женщина точно не могла ничего объяснить, но сказала, что впервые за долгое время чувствует себя счастливой. Как только Хит убрал электрод, улыбка исчезла с лица пациентки. Она вновь впала в депрессию – и состояние ее ухудшилось, потому что она вспомнила, каково это – быть счастливой. Она больше всего на свете хотела вернуть этот электрод, регулярно посылающий импульсы. Хит, как до него Олдс и Милнер, показал, насколько аддиктивной может быть эйфория.

Великие ученые делают свои открытия с помощью двух разных подходов: постепенного и революционного. Постепенный подход подтачивает проблему, как вода точит камень. Революционный подход иной – великий мыслитель осознает то, чего не может осознать никто другой.

После смерти крысы № 34 Олдс и Милнер выявили аналогичное аддиктивное поведение у других крыс при стимуляции центра удовольствия. Они тоже забывали о пище и воде, бесконечно нажимая на металлическую пластину. Арье Руттенберг проводил такие эксперименты. Она вспоминает, что крысы демонстрировали явные признаки зависимости: «Они ничем не отличались от крыс, которым прямо в мозг вводили аддиктивные вещества – амфетамины, хлорпромазин, ингибиторы моноаминооксидазы, и вели себя в точности так же». Руттенберг описывает эксперимент, который доказал силу центра удовольствия:

«Быть профессором хорошо – можно изучать все, что захочешь. Я решил посмотреть, что произойдет, если напоить животных, нажимающих на пластину. Я ввел несколькими крысам алкоголь, эквивалентный трем мартини за обедом. Они просто рухнули. Мы подняли их – так пьяных вытаскивают из бара – и направили к небольшой металлической пластине. Мы положили крыс таким образом, чтобы их головы располагались на пластине, посылавшей импульсы в мозг. Крысы мгновенно начали нажимать на пластину безостановочно. Всего минуту назад они находились в полной прострации, но тут же стали совершенно нормальными! Через десять-пятнадцать минут мы отключили ток, и крысы вновь впали в ступор».

Это была не единственная причина, по которой ученые увидели в крысах наркоманов в миниатюре. В отсутствие стимулов крысы вели себя так же беспокойно, как и обычные наркоманы. Когда исследователи не давали им возможности стимулировать себя чаще одного раза в несколько минут, животные начинали пить много воды, чтобы убить время. «Как только стимуляция прекращалась, они начинали пить как безумные, – вспоминал Руттенберг. – Я приходил к началу нового эксперимента и видел, что крысы почти раздувались от воды! Казалось, они делали что-то – что угодно! – лишь бы убить время. Награда была так велика, что им нужно было найти способ дождаться того момента, когда можно будет получить следующую».

Слухи об экспериментах распространились, и исследователи стали к ним прислушиваться. «Мы узнали, что военные дрессируют коз, – вспоминал Боб Вуртц. – Они обучали коз доставлять солдатам боеприпасы или даже превращали их в живые бомбы, направляя на врагов». Чтобы запускать животных в нужном направлении, военные посылали импульсы в центр удовольствия или прекращали стимуляцию. Эти исследования повлияли на Вуртца, Астон-Джонса и Руттенберга и их понимание зависимости. Олдс и Милнер сперва считали, что крыса № 34 была от природы предрасположена к зависимости. Они полагали, что из-за врожденного дефекта мозга эта крыса ставила электрическую стимуляцию превыше всего остального – даже пищи, воды и самой жизни. Но вскоре стало ясно: крыса была самой обычной. Природа не создала ее наркоманом. Просто этой крысе не посчастливилось: она оказалась не в том месте и не в то время.

Таким был один из главных уроков эксперимента Олдса и Милнера. Крыса № 34 вела себя как неизлечимый наркоман, но это вовсе не означало, что у нее проблемы с мозгом. Как и ветераны Вьетнамской войны, эта крыса стала жертвой обстоятельств. Она повела себя точно так же, как любая другая, если бы ей вживили электрод в центр удовольствия.