Карли Фиорина - Трудный выбор: уроки бескомпромиссного лидерства в сложных ситуациях от экс-главы Hewlett-Packard

Сумма в 25 миллиардов долларов сама по себе привлекает внимание, поэтому ход тендера и наш судебный иск подробно освещались в прессе. Приехав как-то утром на работу, я обнаружила, что наша компания попала на первые страницы одновременно Washington Post, New York Times, Wall Street Journal . Причем ничего хорошего там не сообщалось: GSA в приступе вполне объяснимого раздражения обвинила одну из моих сотрудниц в служебном преступлении. На самом деле она не сделала ничего плохого, и уже только по этой причине мы должны были защитить ее репутацию. Кроме того, я считала, что нашей команде нельзя занимать оборонительную позицию еще до начала суда. Поэтому я пыталась всячески доказать Луи, что атака – это лучшая защита.

AT&T обычно не стремилась попадать на страницы газет, поэтому Луи и Майк решили проконсультироваться с топ-менеджерами в штаб-квартире. Мое первое знакомство с вице-президентом AT&T Рендаллом Тобиасом и исполнительным директором по связям с общественностью Мэрилин Лаури состоялось на спешно организованном в офисе Луи совещании. Мы дискутировали о содержании пресс-релиза, который собиралась выпустить компания. Я доказывала, что лучшей тактикой будет встретиться с репортерами лицом к лицу и ответить на все их вопросы. И наш вид, и наши прямые ответы лучше всего прочего докажут им, что мы говорим правду.

Раньше я никогда не общалась с репортерами, но о данной ситуации и вообще о судебном иске я знала больше, чем кто бы то ни было. Если мы собирались проводить встречу с прессой, то я справилась бы с этим лучше других. Поэтому Рэнди и Мэрилин решили подвергнуть этому испытанию именно меня. Рэнди сказал: «Карли, ты справишься с этим?» «Да, сэр». Я до сих пор помню тот прилив сил и энергии, который испытала, поняв, что он верит в меня: «Ну что ж, давайте попробуем».

Обычно пресс-конференции AT&T проходили в большой комнате на пятом этаже. Менеджеры выступали, стоя на небольшом подиуме, а репортеры размещались в креслах, рядами стоявших вдоль подиума. Но в этот раз особенно важно было создать в аудитории атмосферу открытости и доверительности, поэтому директор Washington Post Херб Линнен и я решили подиум убрать. Репортеры должны были видеть меня вблизи, поэтому мы решили разместиться за большим круглым столом.

Сказать, что я боялась – значит ничего не сказать. Я до сих пор помнила, как впервые пришла в элитную английскую школу и как ужасно чувствовала себя до того момента, пока не встретила первого человека, с которым могла поговорить. Но если удавалось завязать разговор, то все остальное было уже намного проще. Поэтому, входя в наш импровизированный пресс-центр, я старалась думать не о репортерах и статьях, которые они потом напишут в своих газетах, а просто о встрече с новыми незнакомыми людьми. Пожав руки всем присутствующим, я представилась. А потом начала просто рассказывать о том, зачем я здесь, почему мы подали иск против GSA, почему обвинения в адрес нашей сотрудницы были ложными. Затем я предложила им задавать вопросы. И до сих пор, когда приходится произносить речь, я волнуюсь. Но, выходя на подиум, представляю себе в зале одного собеседника, с которым предстоит поговорить.

В тот день я многое поняла и многому научилась, и это очень помогло мне впоследствии. Мы часто говорим о прессе, как о каком-то монстре или механизме. Но на самом деле репортеры – тоже люди; и среди них встречаются плохие и хорошие, профессиональные и не очень, честные и склонные к передергиванию фактов. Как и все люди, периодически они оказываются под влиянием эмоций, могут впасть в коллективную панику. Репортеры, как и мы с вами, приступая к написанию очередного репортажа, находятся под влиянием своих убеждений или предрассудков, могут ошибиться – причем все это независимо от того, готовы они к этому или нет. Иногда первоначальная точка зрения меняется по мере работы над репортажем, а иногда нет. Все репортеры выражают свою точку зрения тем, как они отбирают материалы для репортажа. Но есть нечто одинаково характерное для репортеров и для остальных смертных: мы все одинаково любим интересные истории. Для некоторых репортеров интересная история важнее даже фактов. В нашем случае у нас были и факты, и интересная история: молодая, никому не известная женщина-менеджер защищает честь другой женщины, выступая против могущественного федерального правительства. Мы не считали очки, но в тот день победа определенно осталась за нами.

Наконец открылись слушания по нашему иску и почти сразу же, в 8.15 утра, мне пришлось занять место свидетеля. Ранее мне никогда не приходилось этого делать, никогда не приходилось приносить присягу. Этап предъявления доказательств в нашем случае оказался очень интенсивным, и я знала, что оппонентам известно обо мне все, начиная с графика работы и заканчивая расходами за последний месяц. Восемь команд юристов наблюдали за тем, как Стэнли Диз в течение четырех часов расспрашивал меня об обстоятельствах дела.

Допрос проходил успешно, но требовалось быть очень внимательной, чтобы сосредоточиться на вопросах адвоката и отвечать так, чтобы было понятно суду. Меня очень интриговало то, что при некоторых моих ответах юристы всех восьми компаний вдруг начинали что-то яростно строчить в своих блокнотах, зато на другие практически не реагировали. Я также понимала, что, поскольку мой допрос был очень важен для процесса, в зале присутствует множество топ-менеджеров из штаб-квартиры AT&T . Босс Майка Томми Томсен позже говорил мне, что пришел, чтобы морально поддержать меня. Конечно, и для этого тоже, но наверняка он хотел оценить, насколько успешно для нас складывается процесс. В итоге я скомандовала себе забыть обо всех и помнить только об одном человеке – судье. Именно к нему я и обращалась, стремясь делать это максимально искренне и открыто.

По окончании допроса Стэнли был доволен; он хотел провести перекрестный допрос в этот же день. Я ужасно устала, а это значило, что мне придется простоять на свидетельском месте еще по меньшей мере шесть часов. Перекрестный допрос начали юристы GSA. После нескольких часов разнообразных вопросов они решили тщательно исследовать мой рабочий график. Особый интерес они проявили к странице с записью о встрече с Джимом Олсоном. Я улыбнулась про себя, вспомнив обстоятельства той встречи. Хорошо, что они задали этот вопрос, потому что я очень нуждалась в порции положительных эмоций в середине этого крайне тяжелого дня.

Мы с Луи Гольмом собирались на совещание в офисе председателя наблюдательного совета. Джим Олсон периодически проводил такие совещания с участием двадцати топ-менеджеров AT&T , и в тот раз попросил нас презентовать стратегию борьбы за FTS2000. В последний раз я присутствовала на совещании столь высокопоставленных лиц, когда ездила вместе с Майком в Нью-Джерси на встречу с вице-президентом. Майк взял меня с собой на тот случай, если возникнут касающиеся меня вопросы, и я ждала вызова за дверями комнаты для совещаний. Помню, что день плавно перешел в вечер, и за окном, возле которого я сидела, стемнело. Майк только раз вышел из совещательной комнаты и, задав какой-то короткий вопрос, ушел обратно.