Стивен Каллахэн - Дрейф. Вдохновляющая история изобретателя, потерпевшего кораблекрушение в открытом океане

Что-то большое. Возможно, кит. Несколько лет назад, плывя по Гольфстриму, я врезался на 10,6-метровом тримаране в двенадцатиметрового кашалота. Для находящегося на борту владельца это была уже вторая такая встреча в том году на пути к Бермудским островам. Тогда нам повезло: один из корпусов врезался в спину этого плавучего острова, но ни кит, ни яхта не пострадали серьезно. А вот яхты Робертсонов и Бэйли были потоплены китами. Какое-то китообразное, кормящееся ночью у поверхности воды, где больше планктона, просто не заметило «Соло», пробирающийся по шумно бьющимся волнам. Кит среднего размера и весом тридцать пять тонн, ударив «Соло» в бок на скорости десять узлов, мог вызвать серьезные повреждения, хотя это столкновение не помешало киту спокойно кормиться дальше.

Я видел их неоднократно: игривых белух, любопытных гринд, огромных финвалов и сильных кашалотов. Они появляются из глубин внезапно, без предупреждения: вдруг перед вами возникает огромное существо.

И в этот момент в глубине души возникает сложное чувство – не страх, нет! Это словно видеть друга, которого я не думал больше увидеть, который чудесным образом появляется и может так же неожиданно исчезнуть навсегда. Каждый раз, когда эти огромные морские духи возникают из глубин, я чувствую в воздухе удивительную наэлектризованность, ауру безграничного интеллекта и сверхчувствительности. В эти короткие встречи я ощущаю величие бытия и души этого друга.

Мне не нравится, что на китов охотятся, но опять же, я часто думаю, что прекрасное природное равновесие именно в том и заключается, что все живые существа едят друг друга. Я даже немного завидую обитателям Азорских островов и эскимосам, которые охотятся на китов с маленьких лодок при помощи ручных гарпунов. Они должны приблизиться к своей жертве на опасное расстояние, а когда шансы охотника и добычи равны, они, должно быть, связаны уникальной братской близостью.

Я смотрю вниз, на кусок китового уса, который висит на шнурке на моей шее. Что он означает? Во мне течет кровь индейцев чероки, поэтому я начинаю думать об обычаях своих предков. Они использовали амулеты для связи со своими «сородичами» в природе. Орлиные перья, медвежьи когти… но что мне может подходить больше для напоминания о великих духах моря? Является ли это совпадением, что я чувствую себя настолько близким к китам, ношу в качестве украшения кусочек плоти этого существа и мне выпало от них такое испытание? Или здесь есть более глубокий смысл? Нет. Я не верю в это. Из бесчисленного множества происшествий, случающихся каждую секунду, многие происходят при необычных обстоятельствах. Жизнь должна подпитываться не только пищей, но и смыслом, а именно эти рассказы придают происшествиям смысл. Я прихожу к самому уникальному и удивительному заключению: странное совпадение, малая вероятность, чудо. Мне нужна чудесная сказка. Могу ли я сложить легенду из этой главы моей жизни? Является ли кит моим тотемом, моим зверем-родичем? Является ли это испытанием этого тотема, испытанием моего внутреннего кита?

У меня остается три литра воды. Достаточно ли этого для шестнадцати дней? Может быть, мне удастся собрать немного дождевой? Мне надо продержаться всего двадцать дней. Если плот не получит повреждений, то у меня есть шанс.

Вдруг поверхность воды перед плотом прорезает плавник. Я бросаюсь к окну, ищу на ощупь весло, чтобы отогнать это существо. Я вижу обтекаемый силуэт холодного голубого оттенка, кружащий подо мной. Существо без особых усилий двигается быстрее моего плота. Когда проходит следующая волна, застилавшая мне обзор, существо устремляется вперед и исчезает из вида. Это небольшой, метровый обитатель океана. Краем глаза я вижу часть еще одного плавника, несущегося вниз со следующей волны. Он по диагонали плывет ко мне и проносится прямо перед плотом. Это не акула. Это рыба. Рыба! Прекрасная, вкусная, сладкая голубая рыба!

Я судорожно роюсь в своей сумке с аварийным снаряжением, хватаю подводное ружье и гарпун. Постой-ка… а вдруг это сильная рыба? Я наспех привязываю кусок линя к рукоятке ружья и к плоту. В животе урчит. Я прожил четыре дня на полкило еды. Я весь трясусь от возбуждения.

Я должен следить за волнами. Так как я, со всем своим весом, нахожусь на подветренной стороне плота, то волна может с легкостью перевернуть нас. Временами мне приходится прыгать назад, на наветренную сторону, и оставаться там, пока не стихнут пенные гребни. Одновременно я высматриваю дорад. В длину они до метра с небольшим и должны, судя по всему, весить десять-двенадцать килограммов. Они сильны, так что поймать их непросто. Один матрос на Канарских островах как-то рассказал мне о дораде, в щепки разнесшей кокпит яхты, когда пострадала в том числе и прикрученная болтами подставка штурвала. Сплошной спинной плавник тянется от покатой головы вдоль аквамариновой спины до яркого хвоста с желтыми лучами. Именно хвосты этих рыб видны издалека, они пронзают воду, когда рыба скользит вниз по волнам. Эти рыбы широко известны своим проворством, силой, красотой – и вкусом.

Раньше я не только никогда не ловил дорад, но даже не встречался с ними в океане. Разумеется, для них море – не угроза. Это их дом, их лужайка для игр и развлечений. Некоторые плавают примерно в двух метрах от меня, прямо за пределами досягаемости. Но из любопытства они то и дело подплывают ближе. Поверхность отражает солнечный свет, прицелиться непросто, а качающийся плот – скверная платформа для точной стрельбы. Я делаю несколько попыток и сильно промахиваюсь. Солнце начинает садиться, и голод остается неутоленным.

Следующие два дня приносят еще больше солнца, ветра, волн – и дорад. Выпрыгивая из воды, прочертив в воздухе трехметровую дугу, они боком падают обратно в воду. Эдакие толстые проворные китята. Будь у меня во рту что-нибудь кроме вязкой массы, у меня потекли бы слюнки. «Плывите сюда, красотки, еще немного поближе», – приговариваю я. Но когда они приближаются, гарпун снова летит мимо цели.

Мой разум порождает фантазии о пище и питье и все время возвращается к «Соло», к килограммам фруктов, орехов и овощей, к литрам восхитительной пресной воды. Я вижу себя открывающим ящики и достающим еду. Я воображаю, как можно было бы спасти яхту: переместить запасы, выбросить балласт, поднять ее в открытом океане и снова плыть. Что было бы, если бы мы не отделились друг от друга? Что было бы, если бы мы не отплыли с Канарских островов? Что, если… Прекрати! Яхты больше нет. Сконцентрируйся на том, что происходит сейчас, старайся выжить!