Антоний Сурожский - Пастырство

– Как у вас рукополагают во священника? [11] Лондон, 29 ноября 1993 г.

– Рукоположение во священника или диакона у нас происходит, конечно, как в каждой православной церкви, но с одной разницей: все тайные молитвы рукоположения я всегда читаю вслух, чтобы весь народ их слышал и рукополагаемый тоже слышал. Иначе, когда он стоит на коленях и молится и слышит только протяжное «Господи, помилуй» и слова ектении, которые произносит в свое время диакон, пока епископ про себя или шепотом читает основоположные молитвы, он теряет большую часть Таинства рукоположения. Конечно, он может все это знать по книгам; но по книгам знать – одно, а переживать активно – совершенно другое дело.

И еще: по ходу чина рукоположения, когда одевают человека в диаконские или священнические одежды, весь народ произносит: «Аксиос!», то есть «Достоин!». Но тогда, если можно так выразиться, поздно кому-нибудь сказать «Анаксиос» («недостоин»): все уже сделано. И поэтому когда подводят человека к рукоположению, я трижды провозглашаю от имени народа, который его избрал и послал на рукоположение, и от имени всего духовенства (а когда архиерейская хиротония – и от имени сослужащих архиереев) «Аксиос!» вслух народа, всех участников. Потом идут молитвы, которые я читаю вслух, так, чтобы весь народ слышал.

И это очень важно, потому что мы здесь завели за правило никогда не рукополагать человека иначе как по народному выбору. Мне кажется громадной ошибкой – неизбежной большей частью, но очень несчастной, что человека готовят в семинарии или академии и потом посылают в приход, о котором он не имеет понятия, к людям, которые его не просили и не выбирали. А здесь у нас, когда человек хочет священства или диаконства, думает об этом и ко мне приходит и говорит об этом, я ему ставлю первый и основной вопрос: если бы ты стоял перед Христом, как Иаков и Иоанн на пути в Иерусалим, и Христос поставил бы вопрос: «Готов ли ты пить Мою чашу, готов ли ты погрузиться в тот ужас, в который Я буду погружен?» – если ты можешь от всей души, серьезно ответить: «Да, я готов!» («могу» ты не можешь сказать; хотя бы «готов» – милостью и силой Божией, которая в немощи совершается), тогда можно думать о рукоположении, иначе нельзя вообще этот вопрос ставить. Поэтому иди домой и переживи это, пока не сможешь серьезно, вглубь сказать: «Да, я знаю свою немощь, но я знаю силу Божию, я знаю, что Бог меня действительно зовет». Следующий вопрос: слышал ли этот зов народ или нет? И предлагаю приходу вопрос о возможном рукоположении. И не ставлю человека в приход, где его не хотят, не выбрали и не готовы принять.

Возьмите, скажем, диакона. Диакон технически является мирянином, в том смысле, что его хоронят как мирянина. Что это значит? Это значит, что он в алтаре будет представителем всего народа, он, если можно так выразиться, «мирянин в священном сане». А «мирянин» – это не человек, который не священник, который как бы низшего сословия. «Мирянин» (от греческого слова laos) – это член народа Божия. В этом смысле и священник, и епископ остаются мирянами – не мирскими людьми, а именно мирянами. И поэтому, когда человек выбран, он посылается в алтарь, куда нам нет еще места, поскольку мы в становлении, от имени всего народа, потому что хотя мы все в становлении, однако мы Богом уже приняты, – и как бы в знак того, что весь народ принят Богом, один из его членов или несколько участвуют в богослужении в алтаре. Когда диакон выходит говорить ектению, он молится от себя, но он зовет весь народ молиться церковной молитвой, и, потому что он принадлежит этому народу, он не извне его зовет, он говорит: «Помолимся», а не «Помолитесь». Это мне кажется очень важным.

А дальше мы ставим вопрос перед духовенством. У нас два-три раза в год бывают собрания духовенства; и возможный кандидат приводится на это собрание и участвует в этих собраниях раза два-три, в зависимости от того, насколько он всем известен или незнаем. Потому что есть такие люди, которые в общем светочи – и никем не замечены; а есть такие, которых все знают и насчет кого удивляются: «Почему, собственно, ты еще не рукоположил его?». И только если священники, священническое собрание говорит: «Да, мы готовы его включить в свои ряды», – я считаю возможным его рукоположить. А идея вот в чем: случись с ним духовная катастрофа, какая-нибудь беда житейская или духовная, – кто его будет выносить? Не епископ, потому что епископ может быть для него не самым близким человеком, он может быть не тот епископ, который его от души выбирал и ставил. Должны его выносить на своих плечах собратья. И только тогда можно человека рукоположить, если священническое братство говорит: «Да, мы этому человеку верим, мы готовы его поддержать в любых обстоятельствах». И тогда я принимаю решение о самом рукоположении. И это мне кажется очень, очень важным моментом.

Кроме того, я настаивал здесь из года в год, что стать священником – это не честь и не преимущество, это служение. То есть ты делаешься слугой, а не начальником или главой. Христос об этом ясно говорит: если хотите быть первым, будьте всем слугой… Я среди вас, как служащий… Поэтому если человек хочет уподобиться Христу в Его служении, то должен действительно считать, что он на дне и будет делать – если можно так сказать – всю грязную работу, он будет не в чести, он будет заботиться о грехах, о несчастьях, о бедноте, о горе и т. д. и на этом уровне служить.

Это относится в значительной мере не только к священнику, но и к епископу. У нас в течение столетий получился сдвиг. Епископ и священник заняли высокое положение в иерархии, тогда как на самом деле, как отец Софроний мне раз сказал, Церковь – это пирамида вверх дном, то есть тот, кто является епископом или священником, на самом низу должен быть, на нем как бы строится Церковь. И мы в какой-то мере потеряли это сознание народа Божия, то есть мирян как людей не священного сана, а как тела Христова. У апостола Петра сказано: Вы – царственное священство, народ избранный… А на что избранный? Мы избраны не потому, что мы такие замечательные, а потому что мы Ему поверили, а Он нам доверил спасение мира. Он нас посылает в мир с вестью о спасении, а это посланничество совершается иногда большой ценой. Мученики – не только те люди, которые физически были распяты и сожжены или обезглавлены, но и те, которые забыли совершенно о себе ради того только, чтобы помнить о других. Это очень важный момент – что миряне являются священством, то есть людьми, которые посланы в мир его освящать. А определение «царственное» священство, мне кажется, объясняется тем, что говорит святой Василий Великий: всякий может управлять, но только царь может умереть за свой народ.