Бхагаван Раджниш (Ошо) - Остановитесь и познайте. Ответы на вопросы искателей

Уолш посмотрел вокруг и увидел на окнах мозаичные изображения Святого Луки, Святого Марка и Святого Фомы.

– С каких это пор, – спросил ирландец, – святые стали протестантами?

Все святые принадлежат вашей религии!

Махавира и Неминатха даже не упоминаются в индуистских книгах – даже не упоминаются. Такой человек, как Махавира, не упоминается в индуистских книгах. Иисус не упоминается ни в одной иудейской книге. Такой человек, как Иисус, остался неупомянутым?

Вы применяете двойные стандарты. Для своей религии вы используете одну оценку, для других религий – другие оценки. Вы взвешиваете на разных весах. Это уловки эго: оно так поступает во всех измерениях жизни.

И позвольте мне снова повторить: любая религия делает из вас фашистов. Из-за представления, что «мой путь – единственно правильный», любая религия создает адольфов гитлеров. А если вы стали фашистом, если вы стали фанатиком, вы становитесь потенциальным убийцей. Возможно, вы никогда не убьете, но глубоко внутри вы становитесь убийцей. Возможно, вы никогда никого не убьете, но одно можно сказать точно: вы убьете свои качества любви, сострадания и братства.

Группа молодых людей – ирландских католиков – пришла в пивную. Они не поприветствовали Эбби, одного из присутствующих, который уже стоял у стойки. Пэдди, один из молодых ирландцев, спросил друзей, почему они проигнорировали Эбби. «Да он еврей, – ответили они, – евреи ужасные люди. Они убили нашего Господа Иисуса Христа».

Услышав это, Пэдди очень расстроился; он подошел к Эбби и вкатил ему затрещину.

– Прекрати, прекрати! – закричал Эбби. – За что ты меня так?

– За то, что евреи пытали Иисуса и убили его.

– Да, я знаю, – сказал Эбби, – но я тут не при чем. Это случилось две тысячи лет назад.

Пэдди ударил его еще раз и сказал:

– Мне плевать. Я узнал об этом только две минуты назад!

Я не хочу, чтобы вы были терпимыми к другим религиям. Махатма Ганди учил своих людей: «Будьте терпимыми к другим религиям». Но если вы терпимы к другим религиям, это просто означает, что глубоко внутри вы подавляете нетерпимость.

Я не учу терпимости, терпимость уродлива. Лучше быть сознательно нетерпимым; тогда, по крайней мере, болезнь выходит на поверхность, и рано или поздно вы осознаете ее, – как ее осознала Мария. Если вы становитесь терпимыми, как последователи Ганди, тогда болезнь уходит глубоко в подсознание. Тогда на поверхности вы кажетесь такими вежливыми и милыми и произносите красивые слова, что в Библии и в Гите говорится одно и то же: « Алла Ишвар тере нам, сабко санмати де Бхагван» : «Все имена – имена одного Бога, пусть Бог даст нам всем понимание». Вы говорите эти слова, но глубоко внутри не верите в это.

Махатма Ганди все свою жизнь молился по утрам и вечерам, повторяя, что Аллах и Рама – имена одного бога. Но когда он был убит в Дели… и помните, убит жителем Пуны! Остерегайтесь жителей Пуны! Человек, который убил Ганди, Натурам Годсе, был одним из них; Пуна – один из главных оплотов индуистских ортодоксов. Я сознательно выбрал это место, чтобы создать для вас проблемы!

Когда Ганди умирал от смертельного выстрела, он не произнес слово «Аллах». Его последние слова были: «Рам – хей, Рам! О Рам!» Он совершенно забыл об Аллахе. Всю свою жизнь… но все же глубоко внутри он знал, что он индуист. Он говорил, что Гита – его мать. Кто тогда его отец – Коран? Этого он никогда не говорил. Гита – его мать, но Коран ему не отец. Он выбирал из Корана слова, которые звучат всего лишь как отголоски Гиты, и выбирал из Библии слова, которые звучат как отголоски Гиты. На самом деле он цеплялся за Гиту; его критерием была Гита. Все, что написано в Гите, правильно; если это написано в Коране, тогда это правильно, потому что то же самое написано в Гите. Но он опускает все, что идет вразрез с Гитой. Это и есть терпимость…

Я не учу терпимости. Я учу свободе от глупых категорий индуиста, мусульманина, христианина. Освободитесь от всех предубеждений! Будьте просто человеческими существами! И в этой свободе вы найдете огромную радость, и в этой свободе вы впервые почувствуете любовь к другим человеческим существам, сострадание, братство. Вы почувствуете, что вся вселенная – ваша семья, ваше сообщество. И это произойдет не только с людьми; когда фашист внутри вас исчезнет и исчезнет фанатик, тогда вы почувствуете общность даже с деревьями, птицами и животными. Вы постоянно будете в прекрасном диалоге с Существованием.

Отбрось всю эту ерунду. Быть индуистом, быть мусульманином, быть христианином, быть джайном, быть буддистом – это глупые пережитки прошлого. Покончи с ними, покончи одним ударом, – не постепенно, – немедленно. Осознай и покончи с ними прямо сейчас, прямо в этот момент! Потому что, кто знает? – может быть, завтра будет, может быть, не будет. Это – единственное мгновение, которое у нас есть. Взбунтуйся против всей ерунды! Будь свободна!

Первый вопрос:

Ошо, все вопросы кажутся бессмысленными. Остается только один, без-ответный вопрос жизни.

Так и есть. Все вопросы не только кажутся бессмысленными, они на самом деле бессмысленны. В твоем уме все же есть тень сомнения, поэтому ты говоришь:

«Все вопросы кажутся бессмысленными».

Они не просто кажутся или видятся бессмысленными – они на самом деле бессмысленны. Как только ты поймешь, что они бессмысленны, тогда исчезнет даже без-ответный вопрос жизни. Тогда останется тайна – ни вопросов, ни ответов. Тогда останется огромная тайна. Ты не пытаешься разрешить ее, потому что это не проблема. Ты не ищешь никакого ответа, потому что это не вопрос. Ты начинаешь проживать ее. В тот день, когда ты начинаешь проживать жизнь как тайну, ты начинаешь жить в Боге.

Когда жизнь воспринимается как вопрос, рождается наука; когда жизнь воспринимается как тайна, рождается религия.

И ты говоришь: «Остается только один, без-ответный вопрос жизни».

Если он без-ответный, как он может быть вопросом? Вопрос может быть вопросом только по отношению к ответу; ответ может быть ответом только по отношению к вопросу. Они неразделимы, это половинки одного целого. Если одна из них исчезает, вторая исчезает автоматически.

Поэтому я говорю, что в твоем уме все же есть тень сомнения: «Может быть, существует какой-то не бессмысленный вопрос. Может быть, я его еще найду. Может быть, бессмысленны мои вопросы; может быть, те вопросы, которые я знаю, действительно бессмысленны, но кто знает? – может быть, существует настоящий, ценный вопрос».

Его не существует.

Когда ты почувствуешь к этому доверие и не останется даже тени сомнения… Потому что именно сомнение рождает вопрос, именно сомнение становится вопросом. Когда не остается никакого сомнения, когда ты знаешь, что невозможно ничего узнать, что знание невозможно, когда ты приходишь к тому же пониманию, которое случилось с Сократом: «Я знаю только одно, – что я ничего не знаю», – когда к тебе приходит эта невинность, тогда не остается ничего, даже без-ответного вопроса. Само слово «вопрос» становится бессмысленным.