Роберт Готц - Таинства в истории отношений между Востоком и Западом

Уже Августин считал, что крещение, миропомазание и рукоположение сообщают, помимо благодати, еще нечто, а именно «печать Владычнюю», т. е. знак принадлежности Господу (signum Dominicum), делающую человека «имуществом» Христа, хотя при этом он отождествлял эту печать, этот знак ( character ) с таинством как знаком ( sacramentum ). Схоластика отступила от этого толкования Августина и увидела в печати ( character ) результат освящения, т. е. середину между благодатью и sacramentum (таинственным знаком). Схоластики XII и XIII вв. различали в таинстве ( sacramentum ) видимый знак ( sacramentum tantum ) и действительность, реальный результат таинства (ressacramenti), т. е. благодать, но кроме того еще и некоторый «духовный знак самой благодати», который они называли res et sacramentum (благодать как знак). С помощью этого понятия они пытались определить и описать «печать таинства» (character sacramenti). Учение о «печати», поставившее на первый план функцию освящения, пришло в конце концов к тому, что эта печать невидима и что она имеет при этом знаковый (сакраментальный) характер. Однако как эта печать может иметь знаковый характер, т. е. быть знаком, будучи при этом невидимой?

«…Character sacramentalis specialiter est character Christi, cujus sacerdotio configurantur fideles secundum sacramentales characteres, qui nihil aliud sunt quam quaedam participationes sacerdoti Christi ab ipso Christo derivatae [„Печать таинства по своей видовой характеристике есть печать Христова, Чье священство верные воспроизводят посредством таинственных печатей, которые суть не что иное, как причастности Христу как Священнику, происходящие от Самого Христа]» (Thom. Aquin. Sum. Th. 3. 63. 3).

«Sacerdotium autem Christi est aeternum, secundum illud Ps 109: “Tu es sacerdos in aeternum secundum ordinem Melchisedech”. Et inde est quod omnis sanctificatio quae fit per sacerdotium ejus, est perpetua, re consecrata manente. <���…> Cum igitur anima sit subjectum characteris secundum intellectivam partem, in qua est fides, ut dictum est, manifestum est quod sicut intellectus perpetuus est et incorruptibilis, ita character indelebiliter manet in anima [Священство Христа вечно, согласно псалму 109: “Ты священник вовек по чину Мелхиседека”. И поэтому всякое происходящее освящение оказывается вечным благодаря Его священству, и дело освящения пребывает вовек. <���…> И так как душа есть субъект этой печати благодаря наличию в ней мыслительной части, в которой и сосредоточивается вера, о чем уже было сказано, то доказано, что поскольку интеллект вечен и не претерпевает ущерба, печать остается в душе неизгладимо]» (Thom. Aquin. Sum. Th. 3. 63. 5).

Ср.: Ruffini. S. 47-53.

См.: Schupp. S. 132 sqq., 163 sqq.

Schupp. S. 163.

В 1210 г. поместный собор в Париже запретил изучение Аристотеля, а в 1215 г. этот запрет был распространен на изучение в университете «Физики» и «Метафизики». Нарушение запрета каралось отлучением от церкви. Папа Иннокентий IV ввел этот запрет и угрозу карательных санкций за его нарушение и для Тулузского университета. В 1263 г. эти запреты были еще раз подтверждены папой Урбаном IV См.: Steenberghen. S. 860, а также: Schupp. S. 164.

Типично платоновской является мысль, что «понятие о вещах черпается не из непосредственного рассмотрения внешних вещей, а из созерцания высшего, духовного бытия их сущностей, в тесном внутреннем отношении с которым и оказывается наша душа». «Открыв иерархию понятий, их подчиненность, равенство и превосходство по отношению друг к другу, Платон развил учение о том, что каждая отдельная сущность познается не как обособленная сущность, а всегда в ее отношении к познанию целого, ко всей совокупности бытия, которое содержится и актуализируется в каждом познавательном акте души и может быть познано путем причинно-следственного логического вывода – через восхождение к Первопричине. Таким образом, познание высшего бытия является для Платона и платонизма необходимым предварительным условием всякого акта познания; нормальное, рациональное познание содержит в себе полное познание Бога; нормальное познание, как справедливо замечает Фома (Thom. Aquin. Sum. Th. 1. 79. 4), становится “блаженным созерцанием” (visio beatifica)» (Ivánka. Plato Christianus. S. 215).

См.: Hirschberger. S. 79 sqq.

См.: Ibid. S. 83 sq.

Störig. S. 223.

См.: Hirschberger. S. 85.

Карл Ранер отмечает: «Отношение между знаковой функцией (прежде всего в вопросе 60) и функцией инструментальной причины (прежде всего в вопросе 62) в учении Фомы Аквината о таинствах до сих пор недостаточно изучено… Двойственность этих фундаментальных аспектов понимания таинств у Аквината и им самим недостаточно полно раскрытая связь между ними привели впоследствии к самым разным трактовкам его учения о сущности и действии таинств. В каждом случае, когда одному из этих аспектов отдавалось предпочтение, это казалось почти необходимым. Связь между богословием слова и богословием таинств (знаков) остается у Фомы на заднем плане» (Rahner. Sakramentenlehre bei Thomas von Aquin. S. 393-395).

Thom. Aquin. Sum. Th. 3. 60. 6 ad 2 (ср. комментарий к немецкому изданию: Deutschen Thomas-Ausgabe. Bd. 29).

Таинство (sacramentum) является также практическим знаком благодати, поскольку сообщение благодати связано с принятием таинства (sacramentum). Sacramentum есть причина (causa) благодати: «Respondeo dicendum quod signa proprie dantur hominibus, quorum est per nota ad ignota pervenire. Et ideo proprie dicitur sacramentum quod est signum alicujus rei sacrae ad homines pertinentis, ut scilicet proprie dicatur sacramentum secundum quod nunc de sacramentis loquimur, quod est “signum rei sacrae, inquantum est sanctificans homines” [Нужно сказать в ответ, что знаки даны людям собственно для того, чтобы с их помощью переходить от ведомого к неведомому. И потому собственно таинство и называется таинством, что является знаком какого-либо священного действия, направленного к людям. Поэтому и может знак называться таинством, так что мы говорим о “таинствах”, называя так “знак священного действия, освящающий человеков”]» (Thom. Aquin. Sum. Th. 3. 60. 2). Следует непременно отметить, что человека освящает не самый «знак» (signum), а его «дело, действие» (res).

Thom. Aquin. Sum. Th. 3. 60. 7.

Заметим, что материя и форма, несмотря на их природную способность быть сакраментальным знаком , обладают этой способностью в весьма малой степени, ибо только Божественное постановление может сообщить этим чувственным элементам сверхъестественную знаковость и делает их sacramenta в полном смысле.

Thom. Aquin. Sum. Th. 3. 62. 1.

Thom. Aquin. Sum. Th. 3. 62. l ad 2.

Таинства (sacramenta) суть действующая причина благодати: а) они установлены Христом, чтобы производить благодать, когда люди воспринимают их, чтобы стать участниками истории спасения; б) в качестве инструментов спасительного подвига Христа они становятся действенными в момент сообщения благодати.