Ким Робинсон - Нью-Йорк 2140

– У нас аккумулятор сел! – сказал Роберто. – Мы гребли. И не были даже на чертовой полосе. Это вы что тут делаете?!

Мужчина пожал плечами, увидел, что они не тонули, и сел обратно, будто решив двинуться дальше.

– Эй, возьмите нас на буксир! – яростно крикнул Роберто.

Мужчина сделал вид, будто не слышал его.

– А вы, кажется, живете в Мете у Мэдисон-сквер? – спросил вдруг Стефан.

Мужчина оглянулся, посмотрел на ребят. Очевидно, он собирался их здесь оставить, но теперь опасался, потому что они могли на него пожаловаться. Как будто они не могли просто запомнить номер лодки – ведь тот находился прямо над ними! A6492. Мужчина тяжело вздохнул и, пошарив у себя в кабине, сбросил ребятам конец веревки.

– Давайте привязывайтесь. Отвезу вас домой.

– Спасибо, мистер, – сказал Роберто. – После того как вы нас чуть не убили, будем считать, что мы квиты.

– Не заливай мне, парень. Вас-то точно здесь быть не должно. Уверен, ваши родители не в курсе, что вы тут шляетесь.

– Поэтому я и говорю, что мы квиты, – сказал Роберто. – Вы на нас натыкаетесь, мы отмораживаем себе задницы, вы нас буксируете, и мы не говорим копам, что вы превысили скорость в гавани, мистер A6492.

– Идет, – согласился мужчина. – Все честно.

Итак, я чуть не убил двоих малолеток, которые шлялись на резиновой моторной двойке по Ист-Ривер, к югу от Бэттери. Им было лет по восемь-десять, трудно сказать сколько, потому что они выглядели как заморыши, недокормленные во младенчестве, из тех племен, представителей которых считали пигмеями, пока не стали «пигмеев» нормально кормить с юных лет и потом оказалось, что они даже выше голландцев. Но этих ребят в тот эксперимент не включили. Они своими веслами едва доставали до воды, а отлив шел полным ходом, и их фактически уносило в море.

Так что им повезло, что я на них чуть не налетел, пусть это и было опасно; когда я лечу, у меня прямо впереди есть узкая слепая зона, но она тянется всего метров на пятьдесят, поэтому даже не знаю, как я их не заметил. Отвлекся, наверное, как это часто у меня бывает. В итоге ничего страшного не произошло или почти не произошло, только я отбуксировал их обратно в город, потому что они знали, где я живу. Они сами жили по соседству, к сожалению, но точный свой адрес скрывали, хотя и знали вроде бы управляющего моего здания. В общем, я их отбуксировал и отбился от критики более мелкого и смуглого из них, сказав, что я спас их от смерти, а если они не заткнутся, я доложу об их путешествии их опекунам. Это утихомирило ребят, и мы вернулись в Мэдисон-сквер с неким пактом, который предусматривал, что ни одна из сторон не станет жаловаться на другую.

Но именно в ту пятницу мне нужно было прибыть на Причал 57 к Джоджо Берналь, поэтому я должен был подняться к себе и быстро принять душ, побриться, переодеться. Так что я привязал зуммер к пристани у Северного здания Мета и заплатил малолеткам, чтобы присмотрели за ним. Затем поспешил к лифту, добрался до квартиры, переоделся, постаравшись принять вид повседневный, но броский, после чего спустился вниз и выдвинулся на запад, обменявшись с мелким сопляком ритуальными проклятиями на прощание.

Джоджо стояла на краю и смотрела на Гудзон, вокруг толпились люди, которые пялились в свои браслеты. Ее волосы снова блестели в свете заката, а сама она – с царственной осанкой, расслаблена, стройна. У меня екнуло сердце, и я попытался подплыть к причалу как можно грациознее, но должен признаться, вода – слишком снисходительная среда, поэтому, если хочешь показать хоть какой-нибудь стиль в управлении, требуется что-то более сложное, чем подход к причалу. Тем не менее я подплываю красиво, она мягко, насколько это возможно, ступает на борт, из-под короткой юбки показываются бедра, и я вижу ее квадрицепсы, похожие на обточенные речной водой камни, а еще впадинку между квадрицепсом и другими мышцами бедра, свидетельствующую о хорошей прокачанности ног.

– Привет, – поздоровалась она.

– Привет, – выдавил я. И добавил: – Добро пожаловать на зуммер.

Она рассмеялась.

– Это он так называется?

– Нет. Когда я его купил, он назывался «водяным клопом». А я называю зуммером. И много чем еще.

Я вывел нас на реку и направился к югу. Позднее солнце освещало ее лицо, и я увидел, что цвет ее глаз на самом деле состоял из смешения оттенков карего, цвета красного дерева, тика и темно-коричневого, почти черного; все они пестрели крапинками, расходились лучами и сходились вокруг зрачков.

– В детстве у нас дома жила кошка, которую мы так и называли кошкой, и это, кажется, вошло в привычку. Мне нравятся прозвища или типа того.

– Вот уж точно типа того. Так ты называешь его зуммером, а еще как?

– М-м, ну, гидролетом, водомеркой, клопом, жучком. В таком роде.

– Всякими уменьшительными.

– Да, так мне тоже нравится. Еще зуммер можно называть Зуминским. А Джоанну – Джоджо.

Она сморщила носик.

– Это моя сестра придумала. Она на тебя похожа, ей тоже такое нравится.

– А тебе самой больше Джоанна?

– Нет, я не парюсь. Друзья зовут меня Джоджо, но на работе называют Джоанна, это нормально. Это типа как признание профессионализма или вроде того.

– Понимаю.

– А ты как? Кто-нибудь сокращает Франклина до Фрэнка? Как по мне, было бы естественно.

– Нет.

– Нет? Почему?

– Думаю, потому что Фрэнков и так достаточно. И потому что моя мама была очень настойчива. Это на меня повлияло. И мне нравился Бен Франклин.

– Не потратил пенни – значит, заработал.

Я усмехнулся:

– Не самое цитируемое мной выражение Франклина. Да и не мой принцип работы.