Екатерина Коути - Великобритания. Страна замков, дворцов и парков

Балморал остается действующей королевской резиденцией. В августе и сентябре он закрыт для туристов – королевская семья проводит там свои каникулы.

С именем Виктории тесно связан и замок Инверари (Inveraray) – родовое гнездо герцогов Аргайлов, жемчужина на берегу озера Лох-Файн, Аргайлшир. В 1744 г. Арчибальд Кэмбелл, третий герцог Аргайл, возвел замок из зеленовато-голубого гранита на месте крепости XV в. Новый замок напоминал декорации к романтической пьесе, ведь его архитектором был драматург Джон Ванбру, создатель Касл-Говарда и Бленхейма.

Уже в XIX в. в стенах Инверари действительно разыгралась любовная драма. Принцесса Луиза, дочь королевы Виктории, влюбилась в Джона Кэмпбелла, маркиза Лорна, юношу красивого, талантливого и остроумного. Хотя Кэмпбеллы всегда играли важную роль в истории Шотландии, для принцессы даже сын герцога был не пара. Королева долго не решалась благословить мезальянс, а когда все же дала согласие, помолвку Луизы и Джона восприняли в штыки все правящие дома Европы. Больше всех возмущался прусский король из династии Гогенцоллернов. Когда Виктория сообщила об этом будущему зятю, тот невозмутимо ответил: «Мадам, когда Гогенцоллерны только дорвались до власти, мои предки давным-давно правили Шотландией». Что тут можно ответить? Больше королева эту тему не поднимала.

Интерьеры Инверари сочетают в себе воинственный дух Кэмбеллов, георгианскую роскошь и викторианский уют. В Оружейном зале собрана внушительная коллекция пик и мушкетов, но самые примечательные экспонаты – это кинжал и кошель-спорран, принадлежавшие легендарному разбойнику Роб Рою, шотландскому Робин Гуду. Гостиные и столовые радуют глаз изящной росписью плафонов, в Северо-Восточном зале представлены старинные костюмы, включая короны и мантию герцогов Аргайлов. А если прислушаться повнимательнее, возможно, до вас донесутся мелодичные звуки – это играет призрачный арфист, фамильное привидение замка Инверари.

Главная достопримечательность графства Эйршир – не замки, которых здесь найдется немало, а скромный коттедж в деревушке Элловэй (Alloway) близ города Эйр, где 25 января 1759 г. в семье Уильяма Бёрнса и его жены Агнес появился на свет величайший шотландский поэт Роберт Бёрнс. Погода была такой ненастной, что порыв ветра снес крышу, а в комнату, где лежала роженица, посыпался снег. Примета не подвела – жизнь младенцу предстояла бурная, полная потрясений, как приятных, так и не очень.

Если вам наскучили апартаменты знати, эйрширский домик внесет разнообразие в ваше знакомство с Шотландией. По меркам нищей деревни, жилище фермера Бёрнса считалось зажиточным. В отличие от других коттеджей, тоже обмазанных глиной и крытых дерном, в нем насчитывалось… целых две комнаты! Трудолюбивый Уильям сложил в гостиной очаг с трубой, в то время как многие крестьяне довольствовались дырой в крыше, через которую улетучивался дым. Во второй комнатенке, служившей спальней, матушка Роберта держала прялку и лари для зерна, хлев же стоял особняком (а ведь у небогатых соседей и люди, и скотина попадали в дом через одну и ту же дверь). Жили Бёрнсы в тесноте, да не в обиде: отец во всем поддерживал сыновей и постарался дать им наилучшее образование, а вечно занятая мать напевала им старинные песни, пока взбивала масло и пекла овсяные лепешки. В гости к Бёрнсам захаживала ее кузина Бетти Дэвидсон и рассказывала детям легенды о дьяволе, призраках, ведьмах и прочих чудищах.

Роберт Бёрнс

На основе детских впечатлений и любви к родному фольклору Бёрнс сочинил известнейшую поэму «Том О'Шантер»: о бравом фермере Томе, который, возвращаясь домой навеселе, подглядел за шабашем ведьм. Как только он опознал одну из колдуний, она ринулась вслед за ним, но остановилась у моста – согласно шотландским поверьям, нечисть не может пересечь текущую воду. Возле домика Бёрнсов находится экспозиция Тома О'Шантера и церковь Элловэй, возле которой герой поэмы увидел зловещую вечеринку. А если вы угоститесь эйрширским пивом, возможно, вам тоже привидится что-нибудь эдакое.

После смерти отца Роберт, отныне глава семьи, переехал в Мохлайн (Mauchline), городок в 18 км к востоку от Эйра. Ныне Мохлайн целиком и полностью посвящен Бёрнсу: главную площадь украшает его памятник, а в доме-музее хранятся его памятные вещи. Зато предки обожателей Бёрнса закатывали глаза при упоминании «Рабби с фермы Моссгил», остряка, который высмеивал соседей в эпиграммах, а по вечерам кутил в кабаке: «Мне дай свободный вечерок / Да крепкие объятья – / И тяжкий груз мирских тревог / Готов к чертям послать я!» [2] Здесь и далее стихи Роберта Бёрнса приводятся в переводе Самуила Маршака. В сонных местечках вроде Мохлайна влияние пресвитерианской церкви Шотландии было особенно велико. Духовным наставникам ничего не стоило отчитать взрослого мужчину, словно сорванца. Такая участь не миновала и самого поэта, который получил за свои похождения головомойку от местного пастора. Ведь именно в Мохлайне Роберт познакомился с Джин Армур, на которой женился в 1788 году… после рождения четырех внебрачных детей. По словам Роберта, за всю свою жизнь Джин вряд ли читала больше пяти минут подряд, зато она боготворила мужа и смотрела на его шалости сквозь пальцы.

Впрочем, поклонники Бёрнса предпочитают приземленной Джин его другую пассию, «Мэри с Высокогорья», которой поэт посвятил немало нежнейшей лирики. В 1786 году Роберт и Мэри, тоже уроженка Эйршира, обменялись библиями, что по здешним законам приравнивалось к женитьбе. Их совместная жизнь не сложилась: Роберта ожидало признание в столице, а Мэри – одинокая смерть в приморском городке Гринкоке, в котором ей ныне установлен памятник.

Труд на ферме научил Бёрнса замечать поэзию в повседневной жизни – в шуршании дерна на крыше, в мычании коров и скрипе несмазанных колес, в нестройном пении гуляк в кабаке и пересудах кумушек у колодца. Вместе с тем изнурительная работа подорвала здоровье поэта и в конечном итоге стала причиной его смерти в возрасте 37 лет. Еще один причудливый поворот судьбы – и Бёрнс стал бы национальным поэтом Ямайки! Туда эмигрировало много его соотечественников, и Роберт запросто мог оказаться в их числе, если бы в Эдинбурге вовремя не вышел сборник его стихов.

Внутри коттеджа Бёрнса

Поначалу издатели опасались связываться с неизвестным поэтом, который вдобавок писал не на стандартном английском, а на диалекте шотландских низин. Но как раз живой язык его стихов, их простота и правдивость подкупили читателей. «Поэта от сохи» позвали в столицу. Денег на дорогу не оказалось. Бёрнсу пришлось добираться в Эдинбург на пони, что лишь подчеркнуло уникальность самородка из провинции.