Павла Рипинская - Иранцы: личный опыт

Спешно эвакуировавшись из аэропорта, отправились советоваться с папой и мамой. Скоро стало ясно: спасти нас может только временный брак, заключенный задним числом…

Институт временного брака для мусульман-шиитов в Персии обладает весьма скверной репутацией. Еще бы! Как вам понравится «свадьба» на срок от нескольких часов или месяцев до 99 лет? Когда время, указанное в договоре, истекает, супруги автоматически считаются разведенными. Конечно, если они свой брак не продлили или не перевели в ранг постоянного. Временный брак требует куда меньше формальностей, чем обычный. Его сторонники утверждают: такой брак призван защищать права женщин (если в это время будет зачат ребенок, мужчину признают ответственным за него, и он обязан его полностью содержать до достижения 18 лет). Противники же называют узаконенной проституцией. Большинство иранцев придерживаются последней точки зрения, но в нашем отчаянном положении все средства были хороши.

К счастью, у Хоссейна (отца Бехруза) нашелся знакомый мулла, согласившийся оформить все формальности за два часа. Естественно, за некоторую мзду. С утра пораньше мы с Бехи отправились в папин магазин – встречаться с муллой.

Я весело поздоровалась с симпатичным бородатым дядечкой в черной рубашке, сидевшим по правую руку от папы, и принялась оглядываться в поисках обещанного служителя Аллаха. Но тут дядя встал и водрузил на голову белый тюрбан. Черная рубашка при ближайшем рассмотрении оказалась длинным балахоном, на который дядя на улице накидывал нечто вроде темной полупрозрачной шали. А взгляд… Как я сразу не заметила? Сладкий, аж приторный – как, впрочем, и интонации.

Не успели мы втиснуться в такси, чтобы проехать в нотариальную контору, как пара симпатичных девушек в соседней машине принялись строить нашему мулле глазки и отпускать шуточки. Это у них тут распространенный вид спорта – «дразнить муллу». Но наш мулла не дал маху – и пока такси разворачивалось, успел продиктовать девочкам свой мобильный. После чего двумя пальцами в перстнях извлек из кармана новенький аппарат, который тут же и зазвонил. Пока товарищ обговаривал с понравившейся девушкой, где и как им лучше встретиться, Бехруз толкнул меня локтем в бок:

– Ты на фарси НЕ говоришь!

– А что? Я думала, он вам друг.

– Ну пожалуйста, сама потом скажешь спасибо. Иностранку, понимающую хоть что-то, он будет стесняться. А так – полюбуешься на муллу во всей красе!

Мой будущий муж, как всегда, оказался прав. Разобравшись с девочками, дядя пристал к «молодожену», отпуская такие сальные шуточки, что уши вяли даже у меня, до которой доходило не более десяти процентов разговора. В свое время они вели дома у моего семейства длиннющие религиозные споры – и теперь наш новый знакомый явно намеревался взять реванш. В нотариальную контору все приехали в приподнятом настроении – и, оставив таксиста мокнуть на тегеранском дождичке, дружно отправились посвящать меня в ислам.

Тихо постукивая зубами (все-таки не каждый день принимаешь новую религию) и поминутно поправляя платок, который на голове держаться не желал, я вошла в кабинет к нотариусу – коим оказалась симпатичная улыбающаяся иранка, которая тут же принялась перешучиваться с нашим муллой. Они обменивались репликами столь интенсивно и с такими нежными интонациями, что я, не выдержав, потянула Бехруза за рукав:

– Это его любовница?

– Ну почему сразу любовница? Это его жена – у них с ней как раз временный брак. У него еще и другая есть, с ней брак постоянный. Но у них проблемы – хотят развестись, тогда он заключит постоянный брак с этой.

– А пока, значит, живет с двумя?

– Это же временно…

Жить с двумя женами, с точки зрения иранской морали, страшнейшее нарушение общественных устоев (пусть закон и утверждает обратное). С многоженцами приличные люди вообще не общаются. В больших городах таких практически нет, в деревнях их побольше, но и там они пользуются дурной репутацией.

Пока улыбающаяся тетя готовила документы и пыталась выяснить, смогу ли я написать несколько слов на фарси, мулла пощелкивал четками и продолжал шутить. Но вдруг посерьезнел: мне пора было произносить шахаду. С шахадой вышла небольшая заминка – наизусть я ее, естественно, не знала, и Бехруз второпях написал мне арабский текст латинскими буквами на листке бумаги. Минуты две я пыталась на английском выяснить у Бехи, можно ли просто прочитать нужные слова по бумажке или надо их говорить наизусть – за это время мулла совсем помрачнел и насупился.

Но тут я сказала: «Спокойно!» – картинным жестом извлекла листок из кармана и прочитала заклинание, долженствовавшее открыть для меня врата рая:

« Ашхаду алля илляха илля Ллах

Ашхаду анна Мухаммадар рассулю Ллах

Ашхаду анна Али он валио Ллах».

То есть «свидетельствую, что нет Бога кроме Аллаха, свидетельствую, что Мухаммед – пророк Аллаха, и свидетельствую, что Али – представитель Аллаха». Фраза про Али характерна, естественно, только для шиизма – так что я теперь еще и шиитка. Кстати, никто не просил меня повторять текст три раза, как я ожидала. Видимо, с иностранцев и одного достаточно.

После этого мне выбрали мусульманское имя – Париса. Затем я подписала кучу самых разных бумаг – нет, не кровью, крови попросту бы не хватило. После чего со всеми документами (в которых было указано, что ислам я приняла чуть не в день своего приезда в Иран) мы отправились в местный загс.

Офис был битком набит народом, но нас обслужили сразу и по первому классу. Улыбчивый дядя даже попытался заговорить со мной по-английски, после чего принялся наскоро заполнять квиток (по ходу переврав мое имя и фамилию) и вклеивать туда наши фото.

Брак решено было заключить на три года – это крайний срок, после которого я твердо рассчитывала обосноваться с Бехрузом в России. Оставалось решить вопрос с мехром – то есть вознаграждением, которое будущий муж обязан мне выплатить по первому требованию в течение совместной жизни либо если захочет подать на развод. Я сказала, что мне достаточно минимального выкупа: одного Корана (он по закону полагается всем девицам) и 14 золотых монет (на тот момент их стоимость составляла около полутора тысяч долларов).

Церемония бракосочетания по-персидски выглядит просто: дядя быстро-быстро талдычит что-то по-арабски, потом на фарси, и после определенной фразы жених и невеста должны сказать свое веское «да». Когда именно это надо сделать, Бехруз мне толком не объяснил. В результате я свое «бале! бале!» выпалила, как только представился удобный случай. После чего дядя посмотрел на меня как-то странно, а народ, сидевший в кабинете, заулыбался. Однако дело было сделано – и только поставив с десяток подписей в разных частях документа, я смогла осведомиться у законного супруга о причине общего веселья: