Геннадий Турмов - Владивосток

— Это же мой почерк! — воскликнула она и повторила фразу несколько раз.

— Этого не может быть. Ведь фотографии датированы 1896 годом!

Наталья Александровна пояснила, что ее собственный почерк очень похож на почерк бабушки, которая, вероятнее всего, и сделала подписи к фотографиям в альбоме. Тут же в музее были изготовлены копии фотографий, так заинтересовавших нашу гостью.

После известного писателя И. А. Гончарова путешествие на Дальний Восток совершил и автор нашумевшего романа «Петербургские трущобы» В. В. Крестовский. Он родился 11 февраля 1840 г. в с. Малая Березайка Киевской губернии. Будущий литератор учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета и начал печатать статьи уже с 17 лет. В 1880 г. его назначили секретарем начальника эскадры Тихого океана генерал-адъютанта С. С. Лесовского, вместе с которым Крестовский и совершил кругосветное плавание на крейсере «Африка», побывав и во Владивостоке. То, что довелось увидеть в те сентябрьские дни Всеволоду Владимировичу Крестовскому во Владивостоке, он описал в своих путевых очерках.

«При общем беглом взгляде на Владивосток с палубы судна в Золотом Роге он кажется очень значительным городом, широко раскинувшимся на склонах горы вдоль северного берега бухты на протяжении пяти верст с лишком. Но эта значительность только кажущаяся и зависит от беспорядочной разбросанности строений, самая же растянутость города находится в зависимости от гор, которые подступили почти вплотную к прибрежью бухты и не дают Владивостоку развернуться вширь, так что он, за исключением своего северо-западного угла (Манзовский конец), поневоле тянется лентой вдоль берега. Фасады домов обращены все к бухте, т. е. на юг и частью на юго-восток, соответственно направлению берега Золотого Рога. Почти все без исключения дома расположены под горой, так как в этом крае весьма важно ставить строение таким образом, чтобы дать ему защиту от зимних северных и северо-восточных ветров. Главнейшие пункты панорамы Владивостока, если начать обзор слева направо, будут портовые здания, хотя слово "здания" может быть применено к ним разве что в ироническом смысле. Несколько выше портовых построек находится действительное и чуть ли не единственное "здание" Владивостока, сооруженное за 70 000 рублей военно-сухопутным ведомством: это кирпичная казарма для двух рот 1-го линейного батальона. Правее казармы, после ряда разнокалиберных и большей частью довольно убогих домишек в северо-западном углу залива виднеется городская пристань, почему-то, между прочим, названная в отчете городского головы за 1878 год "грандиозным сооружением". Впрочем, говорят, что пристань действительно замечательная, и именно тем, что суда к ней, будто бы, приставать не могут.

Правее городской пристани сереют два ряда деревянных барабанов, где помещаются лавки городского или манзовского базара. Затем, по набережной (правильнее сказать, просто на голом берегу), составляющей лучшее место города, виден ряд благообразных деревянных домов, принадлежащих торговцам привилегированного, т. е. иностранного происхождения, преимущественно купцу Адольфу Альберсу, имеющему здесь же свои магазины. Рядом с привилегированными домами находится и одноэтажный деревянный дом главного командира, который, впрочем, выглядывает наружу лишь своим чердачным балкончиком, а сам как бы стыдливо прячется за кустарниками общественного сада, замечательного по полному отсутствию в нем деревьев, хотя в 60-х годах здесь стоял лес дремучий. Этот небольшой, довольно скромной наружности домик нельзя, однако, трактовать слегка, потому что он обошелся казне недешево, если принять во внимание, что на одну лишь отделку его отпущено в 1877 году более 44 тысяч рублей.

Далее, вдоль по берегу, за публичным садом находится так называемая "Адмиральская пристань" и салютоционная батарея, с которой вестовая пушка ежедневно возвещает жителям города полдень. Вправо от батареи — "Штабная пристань", и над ней, на довольно крутом и возвышенном берегу, здание штаба главного командира — одноэтажный деревянный с подвальным жильем в бетонном фундаменте дом, украшенный семафорной мачтой. Далее уныло глядит "здание" морского клуба — серый бревенчатый сруб без крыши, с зияющими черными дырами окон — в ожидании разрешения вопроса "Владивосток или Ольга?" — свободному от действия всех стихий, разрушительно подтачивающих его существование и обращающих дерево в ветхое гнилье, пока услужливый огонь не спалит весь этот сруб до основания, что и случилось уже здесь однажды с прежним "зданием" морского же клуба, когда оно, только что отстроенное, готовилось к торжественному открытию».

Эти строки были опубликованы в статье «Путешествие Всеволода Крестовского на эскадре генерал-адъютанта Лесовского», увидевшей свет на страницах газеты «Правительственный вестник» в 1881 г. Всеволод Владимирович Крестовский умер в Варшаве 18 января 1895 г.

По Транссибу до Владивостока совершил поездку известный русский писатель Н. Гарин, настоящее имя — Николай Георгиевич Михайловский. Он родился 8 февраля 1852 г. в Санкт-Петербурге, там же окончил Институт путей сообщения, затем работал на строительстве Сибирской железной дороги. Гарин-Михайловский является автором популярной тетралогии: «Детство Темы» (1892), «Гимназисты» (1893), «Студенты» (1895) и «Инженеры» (1907). Результатом многочисленных путешествий писателя стали популярные путевые очерки «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову», вышедшие в свет в 1899 г., отрывок из которых мы и предлагаем.

«29 августа. Верст за 15—20 перед Владивостоком железная дорога подходит к бухте и все время уже идет ее заливом. Это громадная бухта, одна из лучших в мире, со всех сторон закрытая, с тремя выходами в океан. Город открывается не сразу и не лучшей своей частью. Но и в грязных предместьях уже чувствуется что-то большое и сильное. Многоэтажные дома, какие-то заводы и фабрики. Крыши почти сплошь покрыты гофрированным цинковым железом, и это резко отличает город от всех сибирских городов. Впечатление усиливается в центральной части города, где очень много и богатых, и изящных, и массивных, и легких построек. Большинство и здесь принадлежит, конечно, казне, но много и частных зданий. На рейде белые броненосцы, миноносцы и миноноски. В общем, своеобразное и совершенно новое от всего предыдущего впечатление, и житель Владивостока с гордостью говорит:

— Это уж не Сибирь.

И здесь такая же строительная горячка, как и в Благовещенске, и Хабаровске, но в большем масштабе. Ходим мы по улицам, ходят матросы наши, русские, немецкие, чистые, выправленные щеголи, гуляют дамы, офицеры, едут извозчики, экипажи-собственники. Это главная улица города — Светланская; внизу бухта и суда. Ночь настоящая южная: живая, тревожная, темная и теплая. Множество огней, и сильное движение по Светлановой улице. Едут торопливо экипажи, снуют пешеходы, из окон магазинов свет снопами падает на темную улицу. Темно, пока не взойдет луна. Кажется, провалилось вдруг все в какую-то темную бездну, в которой снизу и сверху мигают огоньки. Там, внизу, море, там, вверху, небо, но где же эти огоньки? Между небом и землей? Да, там: они горят на высоких мачтах белых, не видных теперь броненосцев. Там между ними теперь и германских три судна.