Сергей Глезеров - Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

Какой была крепость Кивенаппа в средние века, можно увидеть на макете, созданном руками жителя Иматры Мартти Микколайнена, многие годы увлекающегося историей фортификации и геральдикой. К Кивеннапе он имеет самое непосредственное отношение – оттуда родом его родители и несколько поколений предков. Сам Мартти до выхода на пенсию в 1989 году служил офицером-пограничником в Иматре.

Раскопки на месте крепости Кивеннапа. Фото автора, май 2013 года

«У меня всегда была внутренняя мечта сделать что-нибудь исключительное», – признается Мартти Микколайнен, говоря о модели крепости. На ее изготовление ушло два года. Основой для стен послужили тонкие еловые палочки, другими материалами были гипс и фанера. Ныне эта модель находится в одном из частных музеев Иматры – Музее ветеранов русско-финских войн и организации «Лотта Свярд».

«То, что мы видим сегодня на холме Линнамяки, особенно в западной части, где наиболее сохранившиеся участки крепости, – это земляные укрепления XVI века, – отмечает археолог, научный сотрудник Института истории материальной культуры Петр Сорокин. – Такой древней земляной крепости, кроме Старой Ладоги, у нас нет. Крепость здесь могла существовать и раньше – она ведь была на приграничной территории, за рубежом по реке Сестре между Швецией и Великим Новгородом, установленным по Ореховецкому миру 1323 года.

Мы точно знаем, что во времена Густава Ваза здесь была сооружена крепость или подправлена существующая. Она была бастионного типа, четырехугольная, земляная или деревоземляная. В ходе Северной войны укрепления частично были срыты, как это было принято. А еще до крепости, по всей видимости, в XIV-XV веках, на центральной части холма мог быть некрополь…

На горе видны прекрасно сохранившиеся валы по всему периметру, возведенные в XVI-XVII веках. Вообще же здесь – мешанина эпох: и фундамент из гранитных валунов, на котором стоял дом пастора, и взорванные бетонные укрепления финской оборонительной линии VT (Ваммельсуу-Тайпале), которую начали возводить в 1942 году. Здесь же на склонах горы – послевоенные погреба местных жителей, при возведении которых, вероятно, использовались блиндажи военного времени. Потом, уже в советское время, здесь появилась какая-то вышка военного назначения. И при всем этом, по сравнению с тем же шведским Ниеншанцем в устье реки Охты, здесь прекрасно сохранившаяся крепость, которую практически никто не знает».

«Несмотря на все наслоения, контуры крепости очень хорошо прочитываются, валы – почти в нетронутом состоянии, особенно их западная часть, – подтверждает археолог Станислав Вельский. – Отчетливо видны бастионы высотой более десяти метров и ров. На холм ведет дорога, на которой сохранились остатки мощения.

Таким образом, даже видимые в настоящее время элементы конструкции крепости демонстрируют, что она являлась весьма внушительным фортификационным сооружением, не уступающим по размерам и степени защищенности средневековым городищам Карелии и ближайших регионов».

Сделав разрез в стене вала, археологи обнаружили кладку из гранитных валунов в центре насыпи. Как отметил Петр Сорокин, в других крепостях аналогов такой укрепляющей конструкции не встречалось. Возможно, это ноу-хау здешней цитадели…

Конечно, археологи и прежде знали крепость Кивеннапа, но только в 2003 году были предприняты действия, чтобы поставить ее под государственную охрану. Именно тогда крепость в числе других объектов впервые обследовала карельская археологическая экспедиция. Работы проводились в рамках общей научной темы по каталогизации археологических памятников на Карельском перешейке.

«Поразительная ситуация: есть несколько крепостей на Карельском перешейке, от XVI до XVIII века, прекрасно сохранившихся, и до недавнего времени ни одна из них не находилась под охраной государства, – отмечает Петр Сорокин. – В соседней Финляндии все подобные объекты давно стоят под охраной и являются памятниками.

Было принято решение исправить эту ситуацию. Пока удалось решить вопрос с крепостью Кивеннапа: к декабрю 2010 года ее поставили на учет. Теперь это вновь выявленный объект регионального значения, то есть сейчас здесь строительство уже вести нельзя. Но за это время практически вплотную к территории крепости возведены несколько вышек мобильной связи, меняющих ландшафт этой территории. Сейчас задача наших работ – обозначить четкие границы объекта культурного наследия».

«Можно ли в перспективе сделать из этой крепости интересный туристический объект?» – поинтересовался я у Петра Сорокина.

«Обязательно, – ответил Петр Егорович. – Ведь эта крепость – уникальнейшая реликвия. Здесь оказались памятники нескольких эпох. Но для этого необходимо вложить средства, чтобы привести территорию в порядок. Убрать лишние объекты, расчистить, провести реставрационные работы, сделать элементы музеефикации. Пока же мы только в самом начале пути. Долгое время уникальность этой крепости просто игнорировалась. Можно даже предположить, что в этом был некий идеологический акцент, ведь здесь идет речь о крепости, свидетельствовавшей о временах шведского владычества.

К сожалению, есть двойные стандарты по отношению к памятникам: если русские памятники тоже у нас не в лучшем виде сохраняются, то иноземным памятникам на нашей территории уделяется еще меньше внимания. Но культурное наследие интернационально, оно не должно разделяться по национальному признаку».

Борьба с бедностью в нашей стране, к сожалению, всегда являлась острой проблемой – даже в ту эпоху «блистательного Санкт-Петербурга», о которой ныне модно говорить с ностальгией. Не все было благополучно и в те времена. Как и теперь, государственных средств не хватало для борьбы с нищетой, и на помощь приходила частная благотворительность – в самых разных формах. Но если в столице заниматься благотворительностью и почетно, и престижно, и модно, то в ближайшей провинции с этим обстояло куда сложнее. Нуждающихся – много, а благотворительных источников и, соответственно, заведений – мало.

Вот как, к примеру, обстояли дела в Колпино. Источником существования жителей этого посада служили заработки на местном Ижорском заводе морского ведомства, поскольку других промыслов здесь почти не было, если не считать вязания шерстяных платков и изготовления папиросных гильз, приносивших колпинским жителям ничтожный заработок 10-15 копеек в месяц. Поэтому все благосостояние местных жителей зиждилось на труде в мастерских Ижорского завода. Если зарабатывавший там деньги глава семьи умирал, заболевал, становился жертвой несчастного случая (на «технику безопасности» тогда мало обращали внимания) или завод отказывал ему за недостатком работы, то семья оставалась без всяких средств к существованию. К сожалению, такие случаи не были редкими.