Сергей Глезеров - Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…

По директиве Главного управления лагерей НКВД, кладбища пленных огораживались колючей проволокой, а территория разбивалась на квадраты. Захоронения производились только в индивидуальном порядке, причем на каждой могиле полагалось устанавливать опознавательный знак. Правда, выполнялось это далеко не всегда. Нередко пленных просто зарывали «неизвестно где».

После того как в 1949 году Советский Союз подписал Женевские конвенции по военнопленным, было принято решение о возвращении пленных на родину, в Германию. По специальному распоряжению половина кладбищ военнопленных подлежала полному уничтожению. Согласно директиве от 19 января 1952 года, «на подлежащих уничтожению кладбищах необходимо сровнять могильные холмики, территорию вспахать и засеять травой». Списки умерших пленных не передавались в Германию, поэтому многие солдаты и офицеры до сих пор числятся там «пропавшими без вести».

Фактически же на месте кладбищ военнопленных устраивались свалки, строились заводы, разбивались огороды, появлялись садоводства. Среди тех захоронений, которые начальство МВД позволило сохранить, находилось «образцово-показательное кладбище» в Сестрорецке. Со временем опознавательные знаки на нем уничтожили, а могилы оказались вскрытыми мародерами. В начале 1990-х годов при содействии немецкой стороны кладбище в Сестрорецке восстановили. Памятный знак появился также на месте кладбища немецких пленных в Колпино.

…В ноябре 1949 года Поклонную гору украсил величественный памятник Сталину – один из нескольких произведений монументальной «сталинианы», появившихся в Ленинграде к 70-летию «великого вождя» и «отца народов». «Сталиниана» – почти позабытая уже страница ленинградско-петербургской истории. После развенчания «культа личности» власти провели радикальную «десталинизацию» и сделали все, чтобы вытравить в Ленинграде все упоминания о Сталине. Сегодня даже как-то и не верится, что были в нашем городе в немалом количестве памятники Сталину, Сталинский район (теперь Выборгский) и проспект имени И.В. Сталина (до этого – Международный, после и теперь – Московский). Мало кто помнит, наверное, что Лиговский проспект звался Сталинградским проспектом.

Достаточно только полистать страницы ленинградских газет конца 1940 – начала 1950-х годов, чтобы окунуться в атмосферу той поры… «Нет таких слов, какими можно было бы выразить то безграничное чувство любви и благодарности товарищу Сталину, которое живет в сердце каждого ленинградца. Жить и творить под солнцем Сталинской Конституции – величайшее счастье нашей эпохи». Это – из «Ленинградской правды», декабрь 1950 года. А вот только несколько характерных газетых заголовков того времени: «Великий Сталин – творец новой жизни», «Трудом своим славим великого Сталина», «За Сталина, за счастье Родины» и т. д., и т. п. «Сталин! Нет для советских людей более дорогого и близкого имени, чем это имя. Великий Сталин – надежда и знамя всего прогрессивного человечества, ум, честь и совесть нашей эпохи. Гениальный Сталин – величие и слава нашей родины…» Это – снова из «Ленинградской правды».

В декабре 1950 года в Сталинском избирательном округе Ленинграда 100 % избирателей проголосовали за избрание товарища Сталина депутатом Ленинградского областного совета депутатов трудящихся. На многих бюллетенях, как сообщали газеты, избиратели сделали надписи «За Сталина!» и оставили даже письма и стихи. Вот одно из них:

Не будем отрицать, что этого не было. Все это было, как существовали в то же время многотысячные армии обитателей ГУЛАГа…

Сталинская эпоха в Ленинграде не мыслилась без монументальной «сталинианы». Она выразилась не только в бесчисленных бюстах и бюстиках, в изобилии стоявших в школах, вузах, заводах, научных учреждениях и т. п. Появились в нашем городе и произведения «крупных форм», их авторами стали известные и талантливые советские скульпторы.

Установка памятников вождю на въездах в Ленинград власти приурочили к ноябрьским торжествам 1949 года, в канун 70-летия вождя. 4 ноября открылся памятник Сталину на Поклонной горе, 5 ноября – на Обводном канале, в сквере у Балтийского вокзала (одновременно с памятником Ленину у Варшавского вокзала), 6 ноября – в Невском районе, на проспекте Деревни Мурзинки (ныне это часть проспекта Обуховской обороны). В те же дни воздвигли монумент Сталину на Средней Рогатке, в районе нынешней площади Победы. Кроме того, 6 ноября появились бюсты Ленина и Сталина у Смольного. Ленинградские газеты тех дней сообщали строчками официоза о многолюдных митингах трудящихся на открытии этих памятников. Звучали здравицы, лозунги, призывы, хвалебные оды. Начавший митинг на Поклонной горе, секретарь Выборгского райкома ВКП(б) Иванов в частности сказал: «Мы горды тем, что въезд в наш город открывается скульптурой великого Сталина, поставленной здесь в знак огромной любви ленинградцев к гениальному вождю народов».

Памятник Сталину у Балтийского вокзала. 1949 год

Автором трех памятников (у Балтийского вокзала, в Невском районе и на площади Победы) являлся известный скульптор Н.В. Томский – автор памятника С.М. Кирову на площади за Нарвскими воротами. Монумент Сталину на Поклонной горе отлили по модели талантливого скульптора Владимира Иосифовича Ингала «Н.В. Сталин – генералиссимус», законченной им в 1947 году и представленной на выставке к 800-летию Москвы.

Памятник Сталину на южном въезде в Ленинград. 1949 год

Памятник на Поклонной горе в Ленинграде получил то же гордое название «Н.В. Сталин – генералиссимус» (иногда его еще называли «Сталин – полководец»). Кроме того, В.И. Ингал, совместно с В.Я. Боголюбовым, выступил и автором бюстов вождей у Смольного. Современники признавали, что памятник на северном въезде в город получился лучшим памятником Сталину в Ленинграде.

Памятник И.В. Сталину на Поклонной горе. 1950 год

Однако крайне несправедливо, если бы с именем скульптора Владимира Ингала ассоциировались только памятники Сталину и Ленину, над которыми долгое время он трудился. Нет, Владимир Ингал был подлинно петербургским скульптором, работавшим на благо нашего города. Не его вина, что творить ему пришлось в такое время, когда он не мог выбирать, когда, чтобы получить признание на родине, требовалось в первую очередь лепить изваяния вождей.