Михаил Талалай - Русский Афон. Путеводитель в исторических очерках

Думалось: неужели никто в православном мире не проникнется благочестивой целью собрать воедино эти драгоценные имена и жития? Ведь святые – это соль земли, земные ангелы и небесные человеки. Можно представить мою радость, когда в одной из современных греческих книг о канонизации я вычитал, что такой труд ведется, и ведется святогорцем, иеромонахом Макарием.

Симонопетровский монастырь. 2000

Познакомиться с насельником Симонопетровского монастыря оказалось несложно. В одно из посещений Афона мы встретились, а позже вступили в переписку. Выяснилось, что дело у о. Макария было много шире – ему было дано послушание составить на западноевропейском, а именно французском, языке современный Синаксарь, то есть месяцеслов в порядке литургического календаря. Французский язык был выбран не случайно, ибо о. Макарий – француз, и некогда его звали Жераром, а вот агиологом он стал помимо своей воли: так решил игумен.

Послушание началось лет двадцать назад: на краткий очерк об одном святом уходил день, о другом – месяц. В основание работы лег Константинопольский Синаксарь, к которому были привлечены новейшие источники – «Жития святых» о. Иустина (Поповича), Святцы и календари Поместных Церквей, благо Афон – международная столица Православия и в представителях разных наций недостатка нет.

Что касается западных святых, то о. Макарий очень осторожно, чаще всего на основании уже установившихся почитаний среди православных, включал в свой Синаксарь самые великие имена. Причем останавливался он не у 1054 года – официальной даты так называемого разделения Церквей, – а много раньше: на IX веке. Пользовался инок при этом и обильной католической агиологией, в том числе и исследованиями болландистов, членов любопытного монашеского ордена, которые уже несколько веков собирают и публикуют материалы исключительно о святых. Только вот, как рассказал о. Макарий, принципы и результаты таких изысканий оказались очень разными.

Болландисты, со свойственной на Западе рассудочностью, установили строгий, так называемый исторический метод: если найдены древние документы о святом, значит, был такой. Если же не найдены – значит, и не было его. При этом самый главный показатель святости – чудеса – не учитывался вовсе, как неисторический. И вот в результате многовековых поисков обнаружилось, что нет архивных документов ни о св. Георгии Победоносце, ни о св. Екатерине Великомученице, ни о многих других великих угодниках. Католическая же Церковь, на основании докладов своих агиологов, взяла и исключила из официальных Святцев чтимые всеми имена. Парадоксальный результат, вздыхал сокрушенно о. Макарий, – взялись укрепить культ святых, а в результате ему навредили.

Вот таким образом, составляя Синаксарь, афонский агиолог попутно решал – действительно впервые в истории Православия – задачу сведения воедино святых всех Поместных Сестер-Церквей, по благословлению Вселенского Патриарха. Труд, в конце 1980-х годов шедший к завершению, неожиданно продолжился: Русская и другие Восточноевропейские Церкви, сбросившие иго государственного атеизма, стали канонически утверждать уже существовавшие в народе почитания многих мучеников и подвижников.

С радостью рассказывал о. Макарий о своем необычайном послушании: изучение подвигов святых укрепляло и наставляло его самого.

В середине 1996 года вышел последний, шестой том нового Синаксаря. В него вошли дополнения, исправления и общий указатель – 3911 имен. Пожалуй, впервые названо общее число православных святых. Мы должны, конечно, говорить, что это число нам известных святых. Весь Синаксарь ведом одному лишь Богу. Церковь это знает и раз в году совершает память всех святых, ведомых и неведомых.

Шеститомный Симонопетров синаксарь оказался для православного мира полным совсем ненадолго. В 2000 году Русская Церковь причислила к лику святых мучеников и исповедников почти тысячу угодников Божиих. Послушание о. Макария будет длиться – пока длится его жизнь на Афоне и святость людей.

«Он уже на небесах, а нам здесь мучиться», – говорят часто монахи на похоронах.

Сами похороны и последующая эксгумация останков составляют характерную афонскую особенность.

Над почившим читают Псалтирь, совершают последнее целование, а настоятель обители произносит разрешительную молитву. Тело усопшего, обвитое мантией, без гроба (тела тут буквально предаются земле) покоится на братском кладбище в течение трех лет, после чего останки изымаются из могилы и переносятся в костницу. Подобные усыпальницы имеет каждая святогорская обитель, причем русские склепы отличаются образцовым порядком, почти домашним уютом.

При открытии могилы монахи уделяют особое внимание цвету костей: белый цвет для них означает, что инок спасен, желтый – что он особо угодил Господу, черный (темный) – что душа почившего отягощена грехами и требует усиленных за нее молитв. Особую тревогу вызывает загробное состояние монаха, тело которого за три года не разложилось («земля не приняла») и которого вновь приходится хоронить.

Кладбища и усыпальницы всегда располагаются, следуя типикону, за монастырской оградой. Таков был и античный санитарный принцип «ехигатигоз», т. е. устройство кладбищ за городскими стенами. Исключение на Афоне составляли захоронения членов византийского императорского дома и основателей обителей, которых погребали близ церковных стен.

Участки для братских кладбищ всегда выбирались в местах, удаленных от оживленных паломнических маршрутов. Обычно они засаживались кипарисами – траурным для средиземноморской культуры деревом.

Стандартные кресты на могилах снабжались табличками. Их содержание затем переносилось отцом-гробокопателем на черепа (в греческих усыпальницах, кстати, надписи на черепах встречаются редко). Одни и те же кресты использовались неоднократно. Более того, даже таблички при очередном погребении иной раз записывались поверху или на оборотной стороне – такова монашеская экономия. Пока тела монахов лежат на кладбище, их имена поминаются на проскомидии ежедневно. По перенесении останков в усыпальницу имена из заупокойных синодиков кладбищенских церквей вычеркиваются, с записью: «Срок кончился такого-то числа».

Глава игумена Максима, настоятеля Ильинского скита. 1997

Сохранилось описание похорон настоятеля Андреевского скита архимандрита Иосифа (в 1908 году): «Тело покойного принесли к приготовленной для него могиле, у алтаря Покровского параклиса. Могила заблаговременно была освящена по чину церковному, окроплена святою водою и усыпана вся благоухающими цветами, водружен был большой кипарисовый крест с неугасимой при нем лампадою, а братия тотчас усадила весь могильный холм живыми цветами и возложила на могилу большой венок из зелени и цветов». Через три года останки настоятеля так же торжественно перенесли в костницу.