Степан Макаров - «Ермак» во льдах

По настоящему вопросу совещание прежде всего обратило внимание на те значительные и незаменимые услуги которые «Ермак» успел оказать для военного и торгового флотов поддержанием зимой навигации в Балтийском море в течение двух минувших зим. Необычайное сочувствие, с которым приветствовалось Россией прибытие «Ермака» в Петербург до вскрытия льдов, уже свидетельствовало о той назревшей государственной потребности, на которую ответила постройка ледокола. Последовавший за сим двухлетний опыт во льдах Балтийского моря блистательно оправдал все возлагавшиеся на него надежды. Вследствие сего совещание единогласно признало и на будущее время первенствующее значение за деятельностью ледокола в Балтийском море. Вместе с тем, по окончании производящегося ныне укрепления корпуса ледокола с целью дать ему возможность бороться с самыми сильными льдами Карского моря, «Ермак» будет в состоянии оказывать пользу и в летнее время, проводя купеческие суда в устья сибирских рек и содействуя промышленному развитию наших северных окраин.

В зависимости от изложенных соображений совещание признало желательным, чтобы в будущем деятельность ледокола «Ермак» заключалась в поддержании навигации в Балтийском и Карском морях, причем указало, что главное значение ледокола – поддержание осенью навигации с Петербургом до 1 января нового стиля.

По вопросу о том, следует ли допустить, чтобы ледокол «Ермак» по перестройке вновь пошел на пробное плавание в полярные моря, было высказано, что при пробных плаваниях ледокола к Шпицбергену уже последовали двукратные аварии; нельзя поэтому не считаться с вероятием при новой пробе дальнейших повреждений. Между тем подобное плавание лишено практических мотивов, так как в предстоящей деятельности ледокола в Карском море полярные льды могут встретиться лишь как исключение, а ледокол даже в перестроенном виде не может считаться приспособленным к продолжительной борьбе с ними.

Со своей стороны вице-адмирал Макаров высказал взгляд, который изложил затем в поданном им отдельном мнении, о желательности испытания ледокола в полярных льдах в течение нынешнего или будущего года в целях последующего изучения на нем неисследованных областей Ледовитого океана.

По сему поводу было высказано, что имеющийся опыт ясно указал прямое назначение ледокола служить могущественной и ценной опорой в зимнее время нашему военному и торговому флотам; посему подвергать его дальнейшему риску для преследования совершенно гадательных целей не может быть признано желательным. Опасности, сопряженные с посылкой ледокола к полюсу, едва ли могут оправдываться ценностью тех научных данных, которые он мог бы вынести из этого плавания. Благодаря недавним экспедициям, как то Нансена, Джексона, Уэльмана и герцога Абруццкого, область неисследованного в полярных морях значительно сужена. Между тем плавание в этих водах сопряжено с такими стихийными трудностями, что, несмотря даже на тщательно обдуманные меры предосторожности, упомянутые экспедиции не раз заканчивались катастрофой. Настолько тяжкой представляется ответственность за снаряжение подобных экспедиций, что за последние двадцать лет ни одно правительство их не отправляло и они возникали лишь как плод частной инициативы.

В частности, испытание ледокола «Ермак» в полярных льдах даже в случае успешного окончания не приведет к возможности составить положительное заключение о безопасности плавания «Ермака» в арктических льдах при всяких обстоятельствах, так как главною опасностью, от которой гибли суда в Ледовитом океане, является сдвигающийся лед вследствие громадности его давления на судно. Движущимся льдинам судно может единственно противостоять, будучи приподнято на лед, как это было с «Фрамом»; но «Ермак» превосходит «Фрам» раз в двадцать, и лед едва ли вынесет судно в 8000 тонн, каковым является «Ермак».

Наконец, необходимо иметь в виду постановление Комиссии корабельных инженеров под председательством инженера кораблестроения Кутейникова, которая на основании математического расчета категорически указала, что «Ермак» и в перестроенном состоянии может в полярных льдах бороться только с неподвижными сплошными полями, толщина которых соответствует силе его машины, а также с торосами из этих льдин; но ему опасно встретиться с полями подвижными, и он совсем не может быть выжимаем, без роковых повреждений, подобно «Фраму», на льды, в случае их нагромождения кругом судна. Таким образом, должно считаться с неизбежностью аварии «Ермака» в случае сдвига полярных льдов. При сем, чем успешнее будет его начальное плавание и чем дальше к северу произойдет авария, тем гибельнее представляется она по своим возможным последствиям для судна и экипажа.

В случае аварии в высоких широтах, если бы «Ермаку» пришлось предаться дрейфу и двигаться вместе со льдом, невозможно заранее определить, каким путем его понесет течение. Представляется вполне возможным, что он принял бы направление льдин, на которых были найдены остатки «Жаннетты», и тогда путь его мог бы продолжиться во льдах в направлении к южной оконечности Гренландии, до шестидесятых градусов северной широты, и удлиниться до 1500 миль, при скорости течения от 1 мили до 2-х в сутки. Подобное беспомощное плавание могло бы продлиться два и более года. Приведенные данные доказывают всю рискованность и затруднительность совершения полярных плаваний на ледоколе «Ермак» и, следовательно, бесцельность дальнейших полярных испытаний означенного судна.

В заключение совещание признало желательным, чтобы ледокол «Ермак» по перестройке не подвергал себя опасностям новой пробы в полярных морях, а в этом же году осенью открыл свое действия по поддержанию навигации в Балтийском море.

Вчера Гольстон читал лекцию в Durham Colledge о «Ермаке». Зал был полон, многие стояли даже в коридоре. Имя и портрет вашего превосходительства на экране были встречены продолжительными аплодисментами.

Пробное плавание ледокола «Ермак» во льдах Ледовитого океана в 1899 г. показало, что соображения относительно ломки полярного льда и возможности следования в полярной области вполне подтвердились, но местное давление, которое обнаруживается при ударе в полярные льды, далеко превзошло ожидания всех авторитетов. При первом входе во льды вибрация корпуса была так велика, что ледокол мог пройти лишь две мили. Сделанные затем наскоро подкрепления значительно улучшили судно, так что мы во второй раз могли пройти 230 миль и прошли бы еще больше, если бы не было в носу прямой части, вызванной условиями постановки переднего винта.