Николай Пржевальский - Путешествия в Центральной Азии

Урочище Улан-гаджир лежит на левом берегу той же Уту-мурени и протягивается от юго-востока к северо-западу верст на пятьдесят.

Из Улан-гаджира ведут два пути: один путь в урочище Гас, другой в урочище Сыртын. Этот последний, о котором было упомянуто выше, направляется, как говорили нам монголы, вниз по Уту-мурени до ее устья, затем обходит озеро Дабасун-нор и пересекает урочище Махай.

В Улан-гаджире мы провели пять суток. Местные монголы, сведав о скором прибытии к ним нашей экспедиции, откочевали в стороны и попрятались со своими стадами, так что их едва можно было разыскать. Однако, видя, что мы дурного не делаем, вскоре возвратились на прежние свои места. С помощью сининского переводчика мы купили у тех же монголов 60 баранов, юрту для казаков, немного масла, и променяли трех усталых лошадей на свежих. Гораздо затруднительнее было отыскать проводника на дальнейший путь в Гас. Однако и это самое важное для нас дело уладилось после настоятельных с нашей стороны требований и при содействии того же сининского переводчика. Последний был вознагражден за свои услуги и отправлен обратно.

Урочище Гас, куда мы теперь пришли и о котором часто слышали в прежние путешествия на Лоб-норе и в Цайдаме, лежит в северо-западном углу этого последнего, там, где северные и южные окрайние горы, то есть Алтын-таг и главный кряж среднего Куэнь-луня, значительно сближены между собой. Гас представляет солончаковую равнину или, вернее, впадину с абсолютной высотой около 9 тысяч футов. Только площадь, занимаемая солончаками, здесь обширнее. Она протягивается верст на семьдесят с востока на запад при ширине верст в двадцать или около того. В северной части и почти в середине общего протяжения этих солончаков лежит озеро Гас, имеющее до 45 верст в окружности и своей формой напоминающее зерно фасоли. Это озеро очень мелко, так что у берега, по крайней мере южного, где мы проходили, на расстоянии нескольких сажен глубина не превосходит 2–3 дюймов. Притом вода чрезвычайно соленая, ради чего не замерзает и зимой. Большие отложения соли находятся на дне самого озера и разбросаны по его берегам.

Перекочевав из восточной окраины урочища Гас ближе к большому озеру на ключ Ихын-дырисун-намык, где в изобилии встречались подножный корм, хорошая вода и хармык для топлива, я послал урядника Иринчинова, переводчика Абдула и вожака монгола вдоль по тому же Гасу разыскать кого-либо из людей, если таковые здесь имелись. Сам же с двумя казаками поехал в окрайние, к югу лежащие горы, до подошвы которых от нас теперь было лишь около 20 верст. На этом хребте, названном мною впоследствии Цайдамским, высилась в том же южном направлении вечноснеговая группа, известная монголам под именем «Ихын-гасын-хоргу», то есть «вершина Гаса сальная». Такое имя дано потому, что речка, сбегающая с этих снеговых гор, доставляет подземным путем свою воду в урочище Гас; ледники же, по мнению монголов, издали блестят, как застывшее сало. Другая снеговая вершина того же хребта, называемая «Ихын-гансын-хоргу» («вершина Гансы сальная»), лежит восточнее и подземной водой питает урочище Гансы.

Пройдя затем по южному берегу озера Гас, мы остановились верстах в пяти от юго-западной оконечности этого озера, на ключах Айхын. Название это в переводе означает «страшный», но чем страшны описываемые ключи, проводник объяснить нам не мог, хотя уверял, что их боятся даже звери и никогда здесь не пьют воды.

От ключей Айхын мы пошли далее к западу, в урочище Балгын-баши, откуда, сделав еще 9 верст, добрались в урочище Чон-яр, лежащее на ключевом истоке речки Ногын-гола. Место это отличное – обильно кормом, водой и хармыком для топлива; в окрестностях много антилоп хара-сульт, которых можно бить на продовольствие, – словом, удобно во всех отношениях для продолжительной стоянки. Здесь и решено было устроить новый наш склад на время зимней экскурсии к Тибету.

До предварительного отправления на такую экскурсию необходимо было разведать дорогу к Лоб-нору. До него, судя по проложенному на карте новому нашему пути, оставалось сравнительно недалеко, по крайней мере до тех местностей Алтын-тага, которые посещены были мною в 1877 году. Во всяком случае, разъезд предстоял гигантский, ибо необходимо было ощупью разыскать удобный для вьючных верблюдов переход через Алтын-таг – словом, тот заброшенный калмыцкий путь в Тибет, о котором я слышал во время лобнорского путешествия. Верный мой сподвижник урядник Иринчинов и казак Хлебников назначены были на такое важное для нашей экспедиции дело; к ним придан был улан-гаджирский вожак-монгол, который хотя и искусился хорошей платой, но, как потом оказалось, служил только лишней обузой. Посланные отправились на верблюдах и взяли с собой продовольствия на две недели; ночевать должны были под открытым небом.

Одновременно урядник Телешов и еще один казак посланы были в другой разъезд – к западу, в направлении предстоящего нам пути. Им велено было проехать на два-три перехода вперед и настрелять для еды антилоп, ибо теперь мы должны были экономить своих баранов на предстоящую зимнюю экскурсию. Этот разъезд вернулся через трое суток. Посланные осмотрели местность верст на семьдесят от нашей стоянки, убили семь антилоп оронго, часть мяса которых и четыре отличные для коллекции шкуры привезли с собой. Только с одним из казаков, именно Телешовым, чуть было не приключилась беда: на него неожиданно бросился смертельно раненный самец оронго и пробил своими острыми рогами шубу на высоте ляжки левой ноги, так что даже эта нога застряла между рог. Ударь зверь немного повыше – в живот, и Телешов был бы ранен смертельно.

На двенадцатые сутки после отправления вернулись люди из дальнего разъезда и принесли радостную весть, что путь к Лоб-нору найден. Большим трудом был куплен такой успех. На протяжении около 50 верст по гребню Алтын-тага казаки лазили во все ущелья, нередко спускались по ним на другую сторону хребта и, встретив здесь непроходимую местность, возвращались обратно, пока наконец не напали на истинный путь. По нему посланные проехали верст шестьдесят до выхода из Алтын-тага. Судя по приметам, этот путь лежал ущельем реки Курган-сай, где я проходил в 1877 году, что и действительно подтвердилось впоследствии.

Таким образом, счастье вновь послужило нам как нельзя лучше. Случайно найденная тропа через Алтын-таг отворяла теперь для нас двери в бассейн Тарима, да притом в ту его часть, где еще не бывали европейцы от времени знаменитого Марко Поло.

По возвращении разъезда, отыскивавшего дорогу на Лоб-нор, оба улангаджирских проводника были отправлены обратно с приличным вознаграждением за свои услуги. Мы остались одни среди дикой пустыни и на предстоящей зимней экскурсии должны были сами разыскивать для себя путь. Впрочем, дело это было привычное, а зимой, когда можно возить запас льда, даже не особенно трудное.