Андрей Бородин - АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 3

Подозрения, которые очень скоро подтвердились.

Одни говорили, что разведчики принесли из стана врага страшную болезнь. Другие придерживались иного мнения, полагая, будто демонические создания отравили воду в реке. Так или иначе, не успела один раз состариться луна, как уже многие из чивани начали издавать такие же странные звуки. Поначалу они ещё сохраняли ясный разум, но рассудок их мутнел стремительно.

Разумеется, в несчастных увидели угрозу — и надумали убивать. Но шаман, уважение к которому не поколебалось его бессилием в борьбе с болезнью или проклятием, воспротивился этому:

— Кровью проклятых мы окончательно оскверним землю, на которой живём, и оскверним самих себя. Именно кровь наших врагов, отравившая воду и землю, причиной всему. Мы должны изгонять безумцев, изгонять их вниз по реке: а сами же станем истово молиться, и боги не сумеют остаться к тому глухими.

Чивани всему, с чем сталкивались, старались подобрать имя — и загадочный душевный недуг, от которого не виделось спасения, поначалу нарекли «мондрагоном». Но шаман и здесь не согласился, иначе пояснив значение слова:

— Мондрагон есть имя тёмного повелителя наших врагов: бога, которому молятся чудовища, и которого несчастные безумцы призывают к нам. Отныне запрещаю любому из чивани произносить это слово!

— Мы должны пойти вверх по реке. К другим племенам. Предупредить их об опасности, предложить забвение прежней вражды и сражаться вместе.

— Нет. Мы лишь погубим этим ещё и их: к тому же, нельзя уступить землю чивани демоническим тварям. Нам суждена эта борьба, только племени чивани — и никому другому. Боги испытывают нас, и мы готовы к такому испытанию.

Юкталь, разумеется, не смел спорить с шаманом. Не посмели и другие. Многих чивани, поражённых недугом, изгнали вниз по реке, угрожая смертью от копий, топоров и огня: несмотря на безумие, такую угрозу они вполне понимали. Юкталь испытывал к ним сочувствие, но ещё не знал, что ему самому уже предначертано то же самое.

Удивительно, как подступали симптомы болезни: Юкталь ничего не осознавал, кроме того, как косо начала поглядывать на него жена. Она отказывалась разделять с Юкталем ложе, но тот возмущался лишь первые пару дней: затем супруга почему-то перестала его привлекать.

Вскоре уже многие глядели на Юкталя с подозрением, хотя он в себе не примечал никакой перемены. Только когда молодой месяц сменился полной луной, осознал Юкталь первые признаки недоброго: с каждым днём облик собратьев, внешне совершенно неизменный, почему-то начинал становиться для него всё более отталкивающим. Не понимал Юкталь причины этого отвращения. Скоро он уже и помыслить не мог о том, чтобы лечь с женой — она сделалась не привлекательнее обезьяны, хотя выглядела в точности как прежде.

А когда Юкталя изгоняли из деревни, угрожая ему оружием и факелами, он уже с трудом разбирал речь чивани. Она слышалась какими-то звериными звуками: не то лаем, не то клёкотом, и лишь изредка выпадал случай различить понятные слова. Внешне же те, среди кого Юкталь вырос, окончательно сделались омерзительными для него. Знакомые с детства лица вызывали больший страх, чем испытал он при первой встрече с бледными чудовищами.

— Убирайся! Уходи! Прочь! — это он ещё способен был разобрать.

Необъяснимая перемена в восприятии начинала сводить с ума. Юкталь бессилен был постичь её природу, и терялся в догадках о том, что же с ним происходит. Оставаться среди чивани, стремительно становившихся для него уродливыми тварями, вскоре всё равно сделалось бы невыносимым.

Своё изгнание он принял с радостью, как избавление.

Пару дней шёл он через лес, по течению реки; уже не видя смысла бояться пить из неё воду, а пищи попадалось достаточно. Так что смерть от голода или жажды не грозила — опасаться стоило лишь хищников, и Юкталь смастерил себе крепкое копьё. Деревня осталась далеко позади; и чем дальше он уходил вниз по Великой Реке, тем отчётливее становилось понимание происходящего.

С ужасом видел Юкталь: вслед за безумием, начались в нём изменения внешние. Покров тела становился похожим на мертвенно-бледную кожу пришельцев: поначалу лишь слегка, но вскоре — уже вполне очевидно. Затем подступили страшные боли во всём теле: словно неведомая сила сдавливала голову, выкручивала суставы, тянула за руки и ноги. Не всегда, испытывая ужасные муки превращения, Юкталь находил в себе силы идти — чаще полз, сам уже не зная, зачем.

Где-то в глубине сознания, сохранившего лишь обрывки рассудка, еле-еле проблескивала мысль: нужно двигаться дальше по реке. Любой ценой, любым напряжением непослушных мускулов.

И постепенно идти становилось легче. Боли ещё мучили, но куда меньше прежнего. Однажды решился Юкталь посмотреть на своё отражение в воде, залитой лунным светом — заранее догадываясь, что увидит.

Первоначально густые джунгли подступали к самым стенам форта, но теперь с полсотни шагов от частокола расчистили: необходимая мера безопасности. Особенно в таком месте, как устье этой проклятой реки. Пабло давно потерял счёт годам, что провёл в Новом Свете: семь, восемь, или все десять? За это долгое время повидал он всякого — чаще страшного и отвратительного, нежели угодного Господу.

Но с таким кошмаром, как здесь, никогда ещё не сталкивался. И ни один белый человек не видал подобного, к великому своему счастью; ибо счастье иногда состоит в незнании.

Богом забытый край земли — а очень может быть, что и Дьяволом тоже не обласканный. Не стоило приходить сюда, право слово: да ни один из колонистов и не пошёл бы, кабы метрополия не требовала от них завоевания всё новых и новых земель. К тому же, союзные индейцы твердили о сокровищах, якобы сокрытых у истоков реки.

Обманули, не иначе. Хотя, возможно, сокровища где-то вдалеке действительно имелись: вот только на подступах к ним столкнуться довелось уже даже не с дикарями. С настоящими монстрами, лишь отдалённо напоминающими людей: в основном, количеством глаз да конечностей. В остальном же…

— Стой! Кто идёт?

Пабло взвёл замок мушкета, и направил ствол туда, в сторону леса, в темноту, откуда послышался ему подозрительный звук. Гарсия, его старый боевой товарищ, сделал то же самое. Звук сразу же затих, но совсем ненадолго: тот, кто прятался в кустах, испугался лишь поначалу. Затем снова что-то зашевелилось, и очертания фигуры стали, пусть едва-едва, но различимыми в темноте.

— Стреляем?

— Нет, подожди.

Пабло хотел сначала рассмотреть силуэт человеческий ли он? Твари, что принесли колонистам столько бед, даже фигурой сильно отличались от тех, кто создан по образу и подобию Бога. Приземистые, нелепо сложенные, с длинными руками, и длинными пальцами на них. Уже этих очертаний, если вдруг промелькнут они в листве, достаточно было для решения: свой или чужой? А там — только успей выстрелить.