Андрей Бородин - АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 2

— Полина Эдуардовна! Полина!

Вздрогнула. И сразу ей стало холодно и зябко. Захотелось обтереть мокрые ступни о края платья и обуть тёплые ботиночки с мехом.

Уже светало. По бетонным ступеням бегом спускался Аркадий Савельевич.

— Картину украли!

Наступил понедельник.

Полина Эдуардовна неторопливо обтёрла босые ноги и обулась.

— Какую?

— С коровами.

В недоумении пожала плечами.

— Но кому она нужна? Может, перевесили?

Картину с коровами прадед Аркадия Савельевича написал во времена, когда жгли церкви, раскулачивали и отбирали имущество. На первый взгляд, картина напоминала серое пятно. Но внимательный зритель мог разглядеть выходящих из сизого тумана трёх коров, тощих, с впалыми боками и с большими грустными глазами.

О коровах была легенда. Эдуард Федорович Коровин не случайно завёл коров. Говорят, туманы с моря приходили всегда и всегда уходили, унося с собой тех, кто позволял. И только коров боялись туманы. Потому что серые коровы раскрывали рты и откусывали от тумана по кусочку. Тени с моря боялись их мычания и обходили стороной. Говорят, когда появились коровы, туман и тени с моря почти не посещали город.

А потом случилась революция, красные сменили белых. Новая власть не любила богатых и отбирала имущество в пользу государства. Когда у Эдуарда Фёдоровича потребовали коров, он обратился к прадеду Аркадия Савельевича и попросил перенести коров на картину, чтобы они остались в городе и могли время от времени сходить с полотна и откусывать туман.

Полина Эдуардовна несколько раз слышала от Бориса Павловича, что можно миф или легенду запечатлеть на живой картине, как бы переселить из реальности на полотно. Директор музея даже заказывал несколько таких картин шпаклёвщику. Но Полина Эдуардовна хотя очень трепетно и нежно любила сказочное наследие, всё-таки не верила в то, что возможно взять с неба месяц и прикрепить его на картину. Это какой-то фокус.

Полина Эдуардовна всегда считала, что коров Эдуард Фёдорович всё-таки выпустил на волю, чтобы властям не достались, а они в каком-нибудь болоте и сгинули.

Она так думала, но иногда сомневалась. Та часть Полины Эдуардовны, которая тонула в море, говорила, что коровы в самом деле сходят с полотна и, наевшись тумана, возвращаются обратно.

Картина висела в центральном зале музея. Теперь вместо неё было полотно с красными солдатами, которые штурмом брали город, и кровью алело их знамя. По бокам — две небольших зарисовки, изображающих голод и смерть во времена фашисткой оккупации, сгорбленную женщину, откусывающую голову крысе.

— Видимо, этот зал у нас теперь военной истории посвящён, а коровы где-нибудь дальше, — улыбнулась Полина Эдуардовна. Они обошли весь музей, и Полина Эдуардовна уже хмурилась.

— Значит, в запасниках.

Но «Коров» и там не оказалось.

— Вот. Сказал же: украли. Это всё происки Ардальона. Он эту картину ненавидел, — проскрежетал шпаклёвщик.

— Может, в гостиницу отвезли? Хозяин гостиницы на неё давно посматривал. Ардальон мог ему подарить из вредности.

В ресторанчике при отеле и в холле висели репродукции и пародии на «Коров», а также несколько миниатюр Аркадия Савельевича, поэтому Полина Эдуардовна и предположила, что оригинал мог перекочевать в гостиницу. Хозяин уже давно клянчил, но директор музея всегда вежливо отказывал. Но «Коров» и там не наблюдалось. Администратор и портье недовольно посматривали на незваных гостей, но не приставали.

Хозяин гостиницы только разводил руками, мол, ни при чём.

— Не бойтесь, Аркадий Савельевич, — говорила Полина Эдуардовна, когда они сели завтракать в ресторанчике, — найдём мы картину.

Но Полина Эдуардовна не только шпаклёвщика хотела успокоить, но и себя. Ведь в её книге к юбилею была целая глава о картине. Как же выставку без «Коров» делать?

И та часть, что тонула в море, тихотихо шептала внутри. И Полина Эдуардовна слышала её смутный шёпот и беспокоилась: если коровы пропадут, то кто будет защищать город от туманов? Те выйдут на берег, чёрная галька станет кусочками льда, красный девичий виноград побелеет от инея, и город, и его жители, и музей с мифами — всё исчезнет.

— Какую картину? — рядом с их столиком оказался Вячеслав. Ему рассказали. Столичный гость сочувственно кивал, а сам думал, как удачно всё складывается.

Аркадий Савельевич сокрушённо добавил:

— Её нужно найти. Если не найти, то тени с моря начнут приходить в город.

— Так, ясно. Вы сейчас отработали тех, у кого был мотив, — деловито констатировал Вячеслав. — Но ничего не вышло. У кого был доступ в музей?

— Только у сотрудников музея. Музей же сейчас на перепланировку закрыт.

— Картина большая? У кого из сотрудников хватит сил её вынести?

— Да уж, — все трое пожали плечами.

В ресторанчике работал телевизор, скучающий официант смотрел новости.

— …сегодня в восемь утра на центральной улице три большие коровы, удивительного серебристого цвета, перекрыли автомобильную дорогу…

— Это они! — воскликнул шпаклёвщик. — Сошли с картины. Нужно найти, пока никто не причинил им вреда.

— Да какое отношение живая корова имеет к картине?

— Самое прямое! Миф сошёл с полотна, вот какое. Да поймите же вы, наконец! Нашего города нет ни на одной карте, к нам почти не заезжают чужаки, извините за выражение, Вячеслав. Тени с моря, приходящие с туманом. Думаете, это всё просто так? Ни с того ни с сего? — почти кричал Аркадий Савельевич. — Да сколько можно очевидное отрицать!

В конце концов, они поспешили туда, где в новостях видели коров. Но когда приехали, то коров, разумеется, не оказалось. По центральной улице как ни в чём ни бывало ходили люди, замирали перед витринами магазинов и рассматривали отражения, автомобили лениво проносились, пахло чебуреками и растворимым кофе. Но не коровами.

— Следы, — показала Полина Эдуардовна на едва заметные кляксы серой краски на тротуаре. Они вели за угол.

Искатели завернули за магазин с продуктами в тёмный двор, где стояли мусорные контейнеры с откинутыми крышками и топорщились набитыми пакетами, которые, казалось, вот-вот лопнут.

Картина была здесь же.

Вернее, сломанная рама, и пустой холст с вырезанной серединой, остался лишь серый край, где луг проступал из тумана.

— Вандализм, значит, — заключил Вячеслав.

— Ардальон, наверное, будет на седьмом небе от счастья, — процедила Полина Эдуардовна. Ей хотелось поднять остатки рамы… и что? Что она может сделать? Ничего. От бессилия оставалось только молча злиться.

Шпаклёвщик задумчиво смотрел в небо, в сторону, где за домами скрывалось море. Он казался спокойным, как человек, который всё давно знает и всё давно решил.