Жак Казот - INFERNALIANA. Французская готическая проза XVIII–XIX веков

Так готический жанр во французской литературе, развернувшись на протяжении более чем столетия, «от Казота до Мопассана», [12] Так ограничивается его история в монографии Пьера-Жоржа Кастекса: Castex Pierre-Georges. Le conte fantastique en France de Cazotte à Maupassant. Paris: J. Corti, 1951. стал верным спутником и отражением эпохального культурного переворота, который мы называем наступлением романтической эпохи — или же просто нашей эпохи. Его «инопространство», сумрачное, неоднородное, субъективное, отягощенное неизбывной исторической и даже доисторической наследственностью, чреватое опасностями куда большими, чем клыки вампира или каменный мешок средневекового замка, — это, в известном смысле, то самое пространство, в котором мы пытаемся более или менее сознательно жить сегодня. Готическая проза стала первой разведкой этого неуютного пространства современной культуры.

Жак Казот (1719–1792) — писатель, работавший в разных жанрах (поэмы, сказки и т. д.); в памяти потомков остался одной лишь повестью «Влюбленный дьявол», а также легендами, окружавшими его жизнь, в частности его отношения с мистической сектой иллюминатов-мартинистов. По самой знаменитой легенде, Казот более чем за год до начала Великой французской революции в светской беседе предсказал ее ход, казнь знатнейших особ, включая короля, а также свою собственную гибель на гильотине, что в дальнейшем и осуществилось.

Впервые напечатано в 1772 году, окончательная редакция — в 1776-м. Первое издание вышло без имени автора (во втором вместо имени был проставлен лишь инициал) и с ложным указанием места публикации — «Неаполь» (т. е. место, где начинается действие повести). Такие предосторожности имели целью обойти цензуру, которая могла придраться к сюжету о демоническом соблазне. Среди источников этого сюжета называют сказку «Влюбленный сильф» графини де Мюра (1698), сказку «Сильф» Кребийона-сына (1729), пьесу Мармонтеля «Супруг-сильф» (1765).

Перевод печатается по изданию: Уолпол Г., Казот Ж ., Бекфорд У. Б. Фантастические повести. Ленинград, Наука, 1967. В примечаниях использованы комментарии Жака Декота к изданию «Влюбленного дьявола» в серии «Фолио» (Париж, изд-во «Галлимар») и Аннализы Боттачин в издании: Cazotte Jacques. Le Diable amoureux. Cisalpino — Goliardica. Milano, 1983.

Мне было двадцать пять лет. Я был капитаном гвардии короля неаполитанского; {1} 1 Я был капитаном гвардии короля неаполитанского… — Королевство Двух Сицилий, объединявшее Южную Италию и Сицилию, в XVIII в. находилось в династической зависимости от Испании; при его дворе служили много испанцев, одним из которых является и герой повести. жили мы в своей компании по-холостяцки: увлекались женщинами, игрой, насколько позволял кошелек, когда же не представлялось ничего лучшего, вели философские беседы. Однажды вечером, когда мы сидели за небольшой бутылкой кипрского и горстью сухих каштанов и успели исчерпать все возможные темы, разговор коснулся каббалы и каббалистов. {2} 2 …разговор коснулся каббалы и каббалистов. — Средневековое учение в иудаизме «каббала», изначально связанное с мистическим толкованием Торы, в XVIII в. в расхожем словоупотреблении отождествлялось с любыми духовидческими практиками. Один из нас утверждал, что это серьезная наука и что выводы ее вполне достоверны; четверо других — самых молодых — настаивали на том, что это сплошная нелепость, источник всякого рода плутней, годных лишь на то, чтобы обманывать легковерных и забавлять детвору.

Самый старший среди нас, фламандец родом, {3} 3 …фламандец родом… — Как выясняется чуть ниже, этот человек носит испанскую фамилию; действительно, до конца XVIII в. Фландрия находилась под властью Испании, но, делая родиной персонажа эту периферийную провинцию, автор подчеркивает его «экзотическое», с точки зрения «коренного» испанца из Эстремадуры, происхождение. хладнокровно курил свою трубку, не произнося ни слова. Его равнодушный, рассеянный вид среди нестройного гула спорящих голосов бросился мне в глаза и отвлек от беседы, слишком беспорядочной, чтобы она могла представить для меня интерес.

Мы находились в комнате курильщика. Наступила ночь, гости разошлись, и мы остались вдвоем — он да я.

Он продолжал невозмутимо курить свою трубку, я сидел молча, облокотившись на стол. Наконец он прервал молчание.

— Молодой человек, — обратился он ко мне, — вы слышали, как они тут шумели. Почему вы не приняли участия в споре?

— Я предпочитаю молчать, нежели соглашаться или не соглашаться с тем, чего не знаю; а ведь мне даже неизвестно, что значит слово «каббала».

— Оно имеет несколько значений, — заметил он, — но сейчас речь идет не о них, а о сути дела. Верите ли вы в существование науки, способной превращать металлы и подчинять духов нашей воле?

— Я ничего не знаю о духах, даже о своем собственном, кроме того, что верю в его существование. Что до металлов, то я знаю, сколько стоит золотой в игре, в трактире, в прочих местах, но не могу с уверенностью сказать ничего относительно природы тех и других, об изменениях и воздействиях, которым они могут быть подвержены…

— Мой юный друг, мне нравится ваша неискушенность, она стоит больше, чем умствования остальных; по крайней мере, вы не впадаете в заблуждение, и если даже не обладаете знаниями, то, во всяком случае, способны их приобрести. Ваш характер, ваша искренность и прямота мне нравятся. Мне известно кое-что сверх того, что знают прочие люди. Поклянитесь честью строго хранить тайну, обещайте вести себя благоразумно — и я возьму вас в ученики.

— Ваше предложение, дорогой Соберано, {4} 4 Соберано — по-испански это имя значит «высший», «верховный», что соответствует сюжетной функции персонажа, наставника главного героя в оккультных знаниях. очень меня радует. Любопытство — моя главная страсть. Признаюсь, я никогда не питал особого интереса к нашим обычным наукам; они всегда казались мне слишком ограниченными, я предчувствовал, что существует некая высшая сфера, куда я надеюсь проникнуть с вашей помощью. Но где ключ к той науке, о которой вы говорите? Судя по словам наших товарищей, сами духи являются нашими наставниками; можно ли вступить с ними в сношения?

— Вы сами ответили на свой вопрос, Альвар. Самостоятельно мы не можем научиться ничему. Что же касается сношения с миром духов, то я готов представить вам бесспорное доказательство.

Сказав это, он докурил свою трубку, три раза постучал ею об стол, чтобы вытряхнуть со дна остатки пепла, положил ее на стол подле меня и произнес громким голосом: «Кальдерон, {5} 5 Кальдерон — имя духа совпадает с именем знаменитого испанского драматурга, мало известного во Франции XVIII в., и служит таким образом просто знаком «испанскости». В дальнейшем, однако, в тексте встретится и скрытая аллюзия на пьесу Кальдерона «Жизнь есть сон». возьми мою трубку, зажги ее и принеси мне».