Жак Казот - INFERNALIANA. Французская готическая проза XVIII–XIX веков

Не успел он вымолвить эти слова, как трубка исчезла и вернулась вновь уже зажженной, прежде чем я мог отдать себе отчет, как это произошло, или спросить, кто такой этот таинственный Кальдерон, к которому было обращено приказание. Мой собеседник возобновил свое прежнее занятие и некоторое время продолжал курить, наслаждаясь не столько табаком, сколько моим изумленным видом. Затем он встал со словами: «Завтра я на дежурстве, мне нужно отдохнуть. Ложитесь и вы; будьте благоразумны, и мы с вами еще увидимся».

Я ушел, снедаемый любопытством, сгорая от нетерпения поскорее узнать все то новое, что посулил мне Соберано. Мы встретились на другое утро, виделись и в последующие дни; я был всецело поглощен одной страстью и следовал за ним, как тень. Я засыпал его вопросами; он либо уклонялся от ответа, либо отвечал загадочно, как оракул. Наконец я спросил его напрямик, какой религии придерживаются его единомышленники. «Естественной религии», {6} 6 «Естественная религия» — обычное в ХVIII в. обозначение «философской» религии, свободной от какой-либо конкретной конфессиональной обрядности, служит здесь псевдонимом, под которым укрывается колдовская секта. — гласил его ответ. Он посвятил меня в некоторые подробности; его взгляды отвечали скорее моим наклонностям, нежели убеждениям, но, желая добиться своего, я старался не противоречить.

— Вы повелеваете духами, — говорил я ему, — я хочу, как и вы, вступить с ними в сношения, я хочу этого, хочу!

— Вы чересчур торопитесь, друг мой, вы еще не прошли искуса, не выполнили ни одного из условий, которые позволяют нам без риска приблизиться к этой высшей ступени…

— И долго еще мне ждать?

— Года два, быть может.

— Тогда я отказываюсь от своего намерения! — воскликнул я. — За это время я умру от нетерпения. Вы жестоки, Соберано, вы не представляете себе, какое неудержимое желание вы зажгли во мне. Я сгораю от него…

— Мой юный друг, я считал вас более благоразумным. Вы заставляете меня трепетать за вас и за себя. Как! Неужели вы рискнете вызвать духов, не будучи к этому подготовленным?

— Да что же может со мной случиться?

— Я не говорю, что с вами обязательно стрясется что-нибудь дурное. Если духи имеют власть над нами, то виной тому наша собственная слабость и малодушие. На самом же деле это мы рождены властвовать над ними…

— О, я буду властвовать…

— Вы — человек горячий. А что, если они напугают вас, если вы потеряете голову…

— Если все дело в этом, — пусть только попробуют!

— Ну, а если перед вами окажется сам сатана?

— Я отдеру за уши самого князя тьмы…

— Браво! Если вы так уверены в себе, можете рискнуть, обещаю вам свою поддержку. В пятницу приходите ко мне обедать, {7} 7 «В пятницу приходите ко мне обедать…» — Согласно старинной демонологии, колдуны и ведьмы собираются на свои шабаши в пятницу. у меня будут еще двое друзей, и мы доведем это дело до конца.

Разговор происходил во вторник. Никогда еще ни одного любовного свидания я не ждал с таким нетерпением. Наконец желанный день наступил. У своего друга я застал двух гостей с малорасполагающей внешностью. Мы сели за стол. Беседа вертелась вокруг незначительных предметов. После обеда кто-то предложил совершить пешую прогулку к развалинам Портичи. {8} 8 …к развалинам Портичи. — Имеются в виду развалины римского города Геркуланум, разрушенного извержением Везувия одновременно с Помпеями; расположены близ современного городка Портичи. Мы отправились туда. Обломки величественных памятников, разрушенных, разбросанных, поросших терновником, пробудили несвойственные мне мысли. «Вот какова власть времени, — думал я, — над плодами человеческой гордыни и искусства». Мы все больше углублялись в этот лабиринт развалин, пока наконец не добрались почти ощупью до места, куда не проникал ни один луч света извне и где царил полный мрак.

Соберано вел меня за руку. Внезапно он остановился, я — вслед за ним. Один из наших спутников высек огонь и зажег свечу. При ее слабом свете я увидел, что мы находимся в обширном помещении, примерно в 25 квадратных футов, с высоким, довольно хорошо сохранившимся сводчатым потолком и четырьмя выходами. Мы хранили глубокое молчание. Тростью, на которую он опирался во время ходьбы, мой приятель начертил круг на песке, тонким слоем покрывавшем пол пещеры, и, вписав в него какие-то знаки, вышел из круга.

— Вступите в этот круг, {9} 9 «Вступите в этот круг, мой юный смельчак…» — В оригинале слово «penthacle», в котором спутаны два слова: pantacle — магический круг и pentacle — пятиконечная звезда. Как полагают комментаторы (Ж. Декот), эта ошибка в написании единственного в повести специального эзотерического термина свидетельствует о слабом знании Казотом данной тематики. мой юный смельчак, — сказал он мне, — и не выходите, пока не увидите благоприятных знамений.

— Объяснитесь точнее: каковы должны быть эти знамения? Когда я смогу выйти?

— Когда все покорится вам. Но если до этого под влиянием страха вы совершите какой-нибудь ложный шаг, вы можете подвергнуть себя серьезной опасности.

Тут он назвал мне формулу заклинания, краткую, настойчивую, содержащую слова, которых я никогда не забуду.

— Произносите это заклинание твердым голосом, — сказал он, — трижды отчетливо назовите имя Вельзевула, {10} 10 Вельзевул — финикийское божество, чье имя в древнем иудаизме стало обозначать злого духа, а в христианской традиции — верховного повелителя демонов. а главное, не забудьте, что вы обещали проделать с ним.

Я вспомнил, что похвалялся отодрать за уши самого дьявола, и, боясь прослыть пустым фанфароном, быстро ответил: «Я сдержу свое слово».

— Желаем вам успеха, — сказал Соберано. — Когда все кончится, вы позовете нас. Прямо перед вами находится дверь. Мы будем за нею. — Они удалились.

Никогда еще ни один хвастун не оказывался в столь затруднительном положении. В первую минуту я готов был окликнуть моих спутников, но это значило бы сгореть со стыда и к тому же распрощаться со всеми моими надеждами. Я остался на месте и попытался собраться с мыслями. «Они просто решили напугать меня, — сказал я себе, — посмотреть, не смалодушничаю ли я. Люди, которые хотят испытать мое мужество, находятся в двух шагах отсюда, и после заклинания я должен быть готов к какой-нибудь попытке с их стороны напугать меня. Надо взять себя в руки и отплатить этим шутникам тою же монетой». Мои раздумья длились недолго, хотя и прерывались возней сычей и сов, гнездившихся в пещере.

Несколько успокоенный этими размышлениями, я воспрянул духом, выпрямился и ясным, твердым голосом произнес заклинание. Трижды, с небольшими промежутками, каждый раз возвышая голос, я назвал имя Вельзевула.