Д. Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант

стекла, удивительным образом привлёк всеобщее внимание. Даже поезд как будто ошалел. Кабал

подул на ствол своего "Веблей" и убрал револьвер обратно в саквояж.

— Мой брат хотел бы кое-что сказать, — только и произнёс он в полнейшей тишине.

— Спасибо. Дамы и господа, я Хорст Кабал из "Ярмарки братьев Кабалов". Человек с

револьвером, любитель пострелять — мой брат, Йоханнес. В наших же интересах уберечь вас от

надвигающейся угрозы в лице Армии Малефикара и предложить вам лучшее из передвижных шоу.

Всё, чего мы просим — это ваше терпение, пока мы разбираемся с первым и ваше присутствие, когда

подготовим второе. Ещё раз спасибо и да хранит вас Бог.

Он спрыгнул на землю.

— Ты сказал "да хранит вас Бог"? — прошипел Кабал.

— Им это понадобится, — ответил Хорст.

Когда Кабал встретился с Руфусом Малефикаром и его армией психов, солнце уже полчаса как

взошло. Направляемый множеством благодарных граждан, он шёл сквозь улицы городка под

восторженные крики толпы, как местный герой, что являлось полной противоположностью тому, чем

обычно его встречала всякая толпа до этого момента. Цветы и поцелуи были для него в новинку после

горящих факелов и пеньковых верёвок, однако так же мало пришлись ему по вкусу.

Он шёл всё дальше, за пределы города — на огромную пустошь, широким ковром уходящую за

горизонт, поросшую осокой, исхоженную овцами, пересечённую каменными изгородями. Руфус

Малефикар со своей когортой шагал в направлении городка, в то время как Кабал увидел его,

остановился и, не сводя глаз, стал ждать. Когда они подошли поближе, Кабал понял, что они что-то

поют. Мотив песни в данной ситуации казался ему нелепым, но до тех пор, пока он не начал

различать слова.

Огромный Спрутоглав на дне почует вечным сном.

Но звёзды выстроятся в ряд, и пробудится он,

И всех сотрёт с лица земли, и крышка мне притом.

Под нашу песню Тчо-Тчо...

Армия Малефикара пела бодро, как отряд новоиспечённых скаутов. Они, наверное, могли

повторять эту околесицу часами напролёт.

— А теперь все вместе! — гаркнул их лидер.

Даже с такого расстояния Кабал узнал Руфуса по его извращённой манере одеваться.

Айе! Фхтагн! Фхтагн! Ктулху!

Вселенский Ужас вас стопчет в труху,

Древние вернутся как снег на башку

И высосут всем мозги.

Спрутоглав лежит и спит, в каком-то смысле мёртв.

Меняющий реальность сон он, будто нитку, вьёт.

Его постель — кошмарный Р'льех, глубоководный грот.

Но иногда всплывает он от скуки.

— А как поют Тчо-Тчо? — крикнул Руфус тоном, в котором читалось: "Если кто-то заскучает,

получит по лицу сковородой".

Айе! Фхтагн! Фхтагн! Йог-Сотот!

Столпится в улицах шоггот

И криками "Текели-ли!"

Час слизи воспоёт.

Кабал смутно припомнил, что музыкальный гений, который решил поставить мюзикл

"Некрономикон", получил всё, чего заслуживал: деньги, славу и смерть от когтей невидимого

чудовища.

Руфус наконец заметил его и, вскинув руку в жесте, которым можно было остановить колонну

боевых слонов, в одиночку пошёл вперёд. Он остановился ярдах в десяти от Кабала и с презрением на

него посмотрел. Поставив на землю саквояж, и повесив трость на сгиб руки, Кабал высморкался.

Ненормальные, помешанные и буйные численностью в тридцать или сорок человек столпились за

спиной Руфуса.

Руфус — крупный мужчина с густой бородой и пышной гривой волос, с которой у него были

все шансы стать поэтом, ни разу не опустив перо в чернильницу. И борода, и грива были, разумеется,

рыжего цвета. На нём были пелерина, широкие брюки и крепкие ботинки. По неизвестной причине на

голове он носил чехол для чайника, на котором был вышит символ — глаз внутри пирамиды.

— Так-так-так, — гаркнул он. По-другому он разговаривать не умел.

— Неужели это Йоханнес Кабал...

Солдаты засмеялись и засвистели.

— ...некромант?!

Воинство притихло и пыталось спрятаться Руфусу за спину.

Кабал убрал платок.

— Здравствуй, Руфус, — сухо сказал Кабал, — давай-ка поворачивай кругом и проваливай.

Спасибо.

Он подобрал сумку и собрался уходить.

— Проваливай? — взревел (см. выше) Руфус, — ПРОВАЛИВАЙ? Да ты хоть знаешь, кто я

такой?

Кабал обернулся. Случайный зритель ясно бы увидел, как презрительно сузились его глаза за

непроницаемыми синими очками.

— Я назвал тебя Руфусом, Руфус. Возможно, я ошибся с произношением. Сейчас посмотрим.

Пишется "Руфус", произносится "эгоистичный, наполеонистичный, полоумный, полудурочный,

полуспекшийся, кривоглазый, яйцемозглый, косоротый, узколобый, болтливый, свиноподобный,

слабоумный Scheißkopf [2] Scheißkopf — нем. "говнюк". ". Вот. Так лучше?

— Зря ты это сказал, — прошептал Руфус, от гнева он так сжал кулаки, что костяшки

побледнели. Чтобы представить эту картину, вообразите как тираннозавр вполголоса произносит

реплику в оперетте. — Не зли меня. Если я разозлюсь, тебе это не понравится.

— Да ты мне и так не нравишься, так что разница невелика. Веселись, грусти, ликуй, рыдай —

мне не понравится. Ты и твои друзья можете мне угодить, только если уберётесь восвояси.

— Надо было разобраться с тобой давным-давно, Кабал, когда мы впервые встретились. Ты

никогда не понимал тех сил, что я приобретал, никогда не понимал ту космическую энергию, что

струится по этой бренной оболочке. Ты не в силах даже начать постигать мою магию.

— Ты говоришь о том трюке, когда кто-то подписывает игральную карту, ты её сжигаешь, а она

снова появляется целёхонькая внутри апельсина, да? Ты прав, он всегда ставил меня в тупик.

В Армии Малефикара кто-то хихикнул. Руфус был слишком зол, чтобы это заметить.

— Я тебя предупредил, Кабал. Теперь приготовься почувствовать на себе ужасный гнев

Малефикара!

Неподалёку заблеяла овца и испортила весь эффект. Малефикар наклонил голову вперёд и

сердитым взглядом из-под кустистых бровей уставился на Кабала. Прикоснувшись указательным и

средним пальцем обеих рук к вискам, он начал бормотать дьявольские заклинания.

Кабал снова высморкался.

— У тебя от насморка ничего нет? А то я, кажется, заболел.

Руфус забормотал с удвоенной силой. Время шло. Кабал посмотрел на часы.

— Ты не мог бы поторопиться? Я занятой человек.

Руфус поднапрягся. Кабал ждал.

Кроме зуда в носу никакого эффекта не чувствовалось. "Он, наверное, хочет, чтобы я до смерти

дочихался", — подумал Кабал. Он поднёс платок к лицу, почувствовав, что снова чихнёт, и пропустил

момент, когда заклятие Руфуса сработало.

На секунду ощутив состояние падения, Кабал коснулся пятками травы и грохнулся на спину,